Меган ДеВос - Анархия [litres]

– И на кого ты собираешься охотиться? – спросила я.

Меня разбирало любопытство. Все это время я ела мясо, не особо задумываясь, чем набиваю желудок.

– Надеюсь добыть оленей. Но их трудно найти, а потому будем охотиться на все, что попадется. Индюшки, утки, бобры.

– Бобры? – переспросила я и поморщилась.

– Да, – засмеялся Хейден. Он мельком взглянул на меня и тут же отвернулся, продолжая следить за дорогой. – У них вкусное мясо. Обещаю, тебе понравится.

– Верится с трудом, – тоже засмеялась я.

– Выбирать не приходится, – пожал плечами он. – Хорошо, если не придется стрелять белок и прочую мелочь.

– Ой, только не белки! Когда я была маленькой, Селт часто угощал лагерных детей беличьим мясом.

Я брякнула это не подумав. Интересно, заметил ли Хейден что-нибудь?

– Селт? – переспросил он, и улыбки как не бывало. – Так ты знакома с Селтом?

– Конечно, – ответила я, не зная, как продолжать. – Селт постоянно на виду. Его знают все.

Нельзя сказать, чтобы я врала. Селт и в самом деле постоянно был на виду. В Грейстоуне его знали и взрослые и дети. Он не отгораживался от солагерников. Я лишь умолчала, что Селт – мой отец.

– Да, – согласился Хейден. – Понимаю.

Мне отчаянно захотелось увести разговор подальше от опасной темы, чреватой разглашением сведений, которые… Я не знала, как и когда признаюсь Хейдену. Во всяком случае, не сейчас.

– Слушай, а в чем будет заключаться наша охота? Усядемся в палатке и будем ждать, пока мимо не пройдет какой-нибудь зверь? – спросила я, надеясь отвести мысли Хейдена от Селта.

– В принципе да, – ответил он; я облегченно вздохнула. – Потому охота и занимает столько времени. Звери слышат нас, пугаются, уходят подальше. Но потом успокаиваются и возвращаются на привычные места. Вот тогда мы на них и охотимся.

– Настоящая стратегия, – пошутила я, вызвав улыбку Хейдена. – А как насчет медведей? Они часто нападают на охотничьи палатки?

– Медведи? – расхохотался Хейден, удивленно сдвинув брови. – В здешних лесах нет медведей.

– Откуда ты знаешь? – парировала я, смеясь над его уверенностью.

– Из опыта. Я живу здесь с раннего детства и еще ни разу не видел медведя.

Главное, он забыл про Селта!

– Может, медведи смышленее и хорошо умеют прятаться.

– Я так не думаю.

– И ты не боишься, что к тебе во сне подберется парочка громадных, страшных медведей? – продолжала дразнить его я.

– Я ничего не боюсь.

Хейден выпрямился, нарочито выпятил грудь, после чего засмеялся, как мальчишка.

– Согласна. Ты же Геркулес, – сказала я, придумав ему новое имя.

– Хм… Похоже, – согласился он, задумчиво кивая.

– Похоже? Вот и прекрасно, Геркулес. Теперь изволь оправдывать свое имя. Тебе надлежит быть абсолютно бесстрашным, отсекать головы разным чудовищам и спасать юных дам из беды.

Мне понравилась собственная шутка. Я улыбалась до ушей, поглядывая на его профиль.

– Юные дамы часто попадают в беду, это верно. Значит, я – Геркулес? – спросил Хейден, поворачиваясь ко мне.

Когда он улыбался, на щеке появлялась ямочка.

– Если в тебе есть эти качества, да, ты – Геркулес, – засмеялась я.

– Договорились, – пробормотал он, изумленно качая головой. – А почему ты считаешь медведей страшными? Ты боишься зверей, которых никогда не видела. Какой-то нелепый страх.

– Совсем не нелепый. Медведи отличаются свирепостью. Согласен? Опасаться их вполне разумно.

Эти слова лишь отчасти были шуткой. Я сомневалась, что на нас нападет медведь, но от одной мысли было как-то не по себе.

– Ты тоже чем-то похожа на медведицу, – вдруг сказал Хейден.

– Я? Это как?

– Свирепая, смертельно опасная, способная напугать. И в то же время… сильная и смелая, – продолжал он, удивляя меня глубиной своего комплимента.

Хейден умолк на несколько секунд, затем тряхнул головой, словно что-то для себя решил.

– Если я – Геркулес, тогда ты – Медведица.

Моя улыбка стала еще шире.

– А мне это нравится, – призналась я.

Хейден следил за дорогой, а я наслаждалась, разглядывая его лицо. От улыбки в уголках его глаз появились морщинки. Ямочка на щеке стала еще глубже, красиво сочетаясь с острым подбородком.

– И мне это нравится, Медведица. Даже очень.

Скрючившись на корточках, я прилаживал детали каркаса палатки к длинному вихляющему шесту.

– Грейс, передай мне вон тот колышек, – попросил я, протягивая руку.

Когда металлический колышек оказался у меня в руке, я вбил его в землю рядом с шестом для большей прочности. Каркас палатки был готов. Оставалось лишь натянуть на шесты брезент.

– Хочешь, помогу? – предложила она, вставая с другой стороны.

– Не откажусь.

Я подхватил два угла брезента, представлявшего собой квадрат десять на десять футов. Порыв ветра надул брезент пузырем, пока Грейс не взялась за другой край и не помогла мне закрепить его вдоль столбов. Вскоре палатка уже стояла, готовая к обживанию.

– А ведь здесь недурно. Как ты думаешь, Медведица? – спросил я.

Весь день я пребывал в хорошем настроении. Шутливая словесная перепалка, которую затеяли мы с Грейс, нравилась нам обоим. Услышав вопрос, Грейс прыснула со смеху. Улыбка во весь рот свидетельствовала: странное прозвище ей понравилось.

– И я того же мнения, Геркулес, – весело отозвалась она.

Минувший час мы занимались устройством лагеря, собирали дрова и присматривались к окрестностям. На полянке, которая еще утром пустовала, теперь стоял наш пикап и высилась палатка. Мы вырыли яму для костра и подкатили бревно для сидения. Снаряжение пока валялось в траве. Теперь его можно было перетаскивать в палатку.

Я молча наблюдал за Грейс. Она нагнулась и стала набирать вещи в охапку. Ее рубашка слегка приподнялась, обнажив полоску кожи на животе. Глаза я отвел, но не сразу.

Сегодня ночью, не останови я наши ласки, они бы быстро переросли во что-то очень серьезное. Я сумел удержаться, однако в мыслях царил разброд. Тело и разум воевали друг с другом. Разум постоянно искал иную тему для мышления, нежели Грейс и ощущения от ее тела, прижавшегося к моему. Тело стремилось любым способом вновь испытать эти ощущения. Вести себя сдержанно, как раньше, когда я был один, представлялось сущей пыткой.

Пока Грейс шелестела травой, собирая остатки вещей вокруг палатки и перетаскивая их внутрь, у меня в мозгу без конца прокручивались события минувшей ночи. Я не допустил кульминации. Это обескуражило и расстроило Грейс. Но я сказал ей правду. Меньше всего мне хотелось спешить с интимной близостью, когда я только-только начал признаваться себе, что испытываю к Грейс эмоциональную привязанность. Я опасался разрушить только что начавшиеся отношения между нами, в которых еще сам ничего не понял. Все пошло сложнее, чем я ожидал. Необходимо двигаться медленно, чтобы потом не вляпаться в беду.