Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле

Миг тянулся и тянулся. Время остановилось, картина застыла и не менялась. Час, два, три… Она хотела закричать, но сумела издать лишь слабый стон… Но и его хватило для того, чтобы уничтожить это странное видение. Оно лопнуло, разбрасывая вокруг разноцветные искры… Ее сознание в один миг проделало обратный путь. И Ливьен открыла глаза.

Лицо Рамбая, склоненное над ней, было именно таким, какое она видела там… Где?.. Видела?..

Она осмотрелась.

– Сколько я..? Сколько прошло времени?

– Минут десять.

– Что это было? Что ты мне дал?

– Сушеный сок гриба пейота.

Ливьен ничего не знала о таком растении. Но дело было не в названии.

– Наркотик? У нас за это карают смертью.

– А у нас – изгоняют из племени. Но этим же жрецы лечат тех, кто без причины захотел умереть.

Ливьен прислушалась к себе. И неожиданно обнаружила, что ее депрессию сняло, как рукой.

– Рамбай беспокоился, что дал тебе слишком много.

– Нормально, – покачала она головой. И почувствовала, что ужасно хочет спать. Она устала. И это была НОРМАЛЬНАЯ усталость, и это будет НОРМАЛЬНЫЙ сон. Сейчас – получится. Она хотела сказать что-то еще, но не нашла в себе сил шевельнуть губами. И смежила веки.

Она ощутила, как Рамбай поцеловал ее в лоб и чуть-чуть улыбнулась в ответ, не открывая глаз.

Что же она видела только что? Сновидение? Или ее душа действительно совершила путешествие домой – в Город маака? Завтра она поподробнее расспросит Рамбая о свойствах этого странного порошка. А сейчас – спать, спать и спать. Спать, спать и…

Утро было таким свежим, таким солнечным, что пробудившись, Ливьен не могла заставить себя поверить, что все происшедшее накануне – не болезненный кошмар. Но проснулась она не в лагере, а в дупле, и тело слегка ныло от вчерашнего напряжения и ссадин…

Рамбай встал еще раньше: над костерком, распространяя аппетитный аромат, шкворчали прутики с мясом какой-то гусеницы или улитки. Сам он колдовал возле. А поодаль лежала кучка орехов и ягод.

Пожелав доброго утра, Ливьен подошла к краю дупла, повернулась и раскрыла крылья, так, что они оказались снаружи (внутри дупла ей не хватило бы места). Все в порядке, они обсохли, можно летать. Более того, во время всех ее вчерашних падений каучук, когда-то наложенный Рамбаем на трещину, почти полностью счистился. И стало ясно, что он уже и не нужен – ткани срослись.

Она подсела к огню возле Рамбая, и он снял с ее крыла остатки клея.

Перед Лабастьером, который, успокоившись, не распространял больше неприятный запах, лежал нетронутый кусок мяса. Видно, и думатель вчера вымотался до предела.

Спала и Сейна. Но ее пришлось разбудить: Рамбай и Ливьен собрались отправиться в разгромленный лагерь – похоронить убитых, очистить поляну от «мусора», забрать пленника и все, что может пригодиться. Рамбай хотел идти один, однако Ливьен сумела убедить его, что лучше знает снаряжение. Но главной ее целью было – лично отдать последний долг погибшим. Хотя и не с прежней остротой, но нелогичное ощущение вины за то, что она жива, продолжало мучать ее.

В дневном свете, по контрасту с сияющей зеленью леса, лагерь выглядел еще страшнее и сиротливее, чем ночью. Грязные, покрытые отвратительными кровавыми подтеками лохмотья тента болтались на ветру, словно силясь прикрыть от солнца обгорелые обломки, дохлых ящериц, промокшее тряпье и обезображенные тела бабочек.

Зачем?!! Кому нужны все эти бессмысленные смерти?

Или это СУДЬБА? ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ? «Божий промысел» того самого ненавистного Хелоу, жилище которого они разыскивают?

Но почему же он так безжалостен не только к маака, но и к махаонам, которые раболепно поклоняются ему?

Ну уж нет, даже если он и существует, Ливьен никогда, НИКОГДА не станет молиться ему.

Ярость душила ее. И с той же ненавистью, что о вражеском божестве, подумала она и о Координационном Совете Города. Мало того, что от участников экспедиции скрыли ее цель, им не удосужились даже сообщить, что они – не первые, что все их предшественники погибли! (У Ливьен не было никаких оснований не верить тому, что сказала Дипт-Дейен.) Никто, никто из непосредственных исполнителей не представлял степень риска, на который идет… У Ливьен сами собой сжались кулаки.

…Она была никудышной помощницей Рамбаю. Она все никак не могла отогнать от себя видений прошлого. Начало экспедиции. Настроение такое, словно они собрались на продолжительный, но увлекательный пикник; все были веселы, полны жизни и оптимизма. Да разве могли их напугать какие-то полуголые дикари? Их, вооруженных автоматами и наукой?..

Двенадцать мертвых тел были перенесены к центру лагеря и сложены рядом. Восемь маака и четыре махаона. От Биньюат не осталось ничего, что можно было бы похоронить.

Пленный махаон неотрывно следил за Ливьен и Рамбаем водянистыми зелеными глазами. Он провел здесь ночь – в грязи, холоде и дыму, со связанными руками и почти без движения… Но увидев их, он не проронил ни звука, и Ливьен вновь подивилась выносливости и стойкости неприятеля.

Рамбай, отыскав небольшую походную лопату, принялся копать общую могилу, а Ливьен, откладывая в кучку то, что считала необходимым забрать с собой – боеприпасы и кое-что из утвари, сносила к краю ямы весь хлам, который тоже предстояло зарыть в землю…

Рамбай нашел среди отложенных Ливьен предметов сосуд с медом, смазал им махаону крылья и слепил их вместе. Теперь тот мог только идти. Но не хотел. Он просто падал на землю и не обращал на пинки и оплеухи Рамбая ни малейшего внимания. Ливьен не могла объяснить ему, что они не собираются убивать его, только Иммия владела его языком… Хотя и уговоры подействовали бы вряд ли. Ливьен хорошо помнила достоинство, с каким приняла смерть Дипт-Дейен.

Как Рамбай намерен заставить пленного помогать им нести Лабастьера? Похоже, он и сам этого уже не знает. Пока что все происходило наоборот. Так и не сумев принудить пленного двигать ногами, Рамбай, стиснув зубы, взвалил его себе на спину и протащил так почти пол пути. Потом вдруг остановился, бросил нарочито невозмутимого самца (на этот раз Ливьен сразу определила пол махаона) на землю и заявил:

– Ты была права, мудрая жена. Надо его убить.

Но теперь уже Ливьен не могла согласиться с таким решением. Слишком многих они уже похоронили сегодня.

– Развяжи его, и пусть летит на все четыре стороны.

– Ага, – проворчал Рамбай и, вновь взвалив пленника на себя, поволок его дальше.