Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле

…Махаон отпрянул. Сейна открыла глаза. Упершись одной рукой в землю, она чуть приподнялась…

– Где я? – недоуменно спросила она, оглядываясь по сторонам. Махаон был теперь позади нее, и она увидела лишь Рамбая и Ливьен. Затем перевела взгляд на собственные обнаженные ноги и живот. Безуспешно пытаясь свободной рукой прикрыть грудь, она продолжала:

– Где моя одежда?

Ливьен подняла с земли и подала ей блузу. Сейна, согнув ноги, попробовала встать на колени, но, не удержавшись, неловко упала на бок и глухо застонала от боли.

– Подожди! – кинулась к ней Ливьен. – Я помогу!

– Убирайся! – не глядя на нее, сквозь слезы выкрикнула Сейна. – Я вспомнила! Я все вспомнила! Ты… Ты… – и она захлебнулась в истерических рыданиях.

– Успокойся, оденься, – Ливьен хотела погладить Сейну по голове, но та отмахнулась, больно ударив ее по руке.

– Оставь меня! Почему ты не даёшь мне спокойно умереть?! Кто просил спасать меня? Я ненавижу тебя! Будь ты проклята! – Ее хрупкое тело сотрясалось от рыданий, а скрюченные пальцы в бессильной злобе скребли землю…

Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Сейна молча села, взяла из рук Ливьен блузу, чтобы одеть ее, но лишь болезненно поморщилась: от прикосновения материи ожоги заныли еще сильнее.

Пошатываясь, она поднялась во весь рост и, морщась от боли, обмотала блузу вокруг бедер. Потом повернулась и, тут только увидев Дент-Байана, застыла, как статуя. Затем глухо промолвила:

– А этот предатель здесь откуда?

Тот смотрел на нее, не отводя взгляда.

– Я не знаю, откуда он, и не знаю, почему он предатель, – еле сдерживая раздражение, ответила Ливьен. – Я вообще ничего не знаю!

– А где остальные? – Сейна кивнула на Дент-Байана и стало ясно, что под «остальными» она подразумевает именно махаонов.

– НЕ ЗНА-Ю, – слегка повысив голос, с расстановкой повторила Ливьен. – Может быть, сначала ТЫ объяснишь мне, как ты здесь оказалась, почему…?

Сейна перебила ее:

– Там никого нет? – и вновь кивнула головой, на этот раз – в сторону лагеря.

– Нет.

Сейна всмотрелась в лицо Дент-Байана.

– Неужели… – начала она сама с собой, но, осекшись, обернулась к Ливьен: – Мы должны найти Лабастьера, тогда я смогу все тебе объяснить.

– Хорошо. Пусть так, – смирив гнев, согласилась Ливьен. – Но сможешь ли ты лететь?

Сейна расправила крылья и, сначала мелко дрогнув ими, сделала несколько взмахов.

– Вполне.

Возле дерева, в дупле которого был спрятан думатель, лежали мертвые махаоны. Шесть окровавленных, обезображенных трупа. Зрелище это вновь вызвало у Ливьен легкий приступ дурноты. Она начала смутно догадываться о том, что здесь произошло, однако выстроить точную логическую цепь пока не могла. Во всяком случае, то, что в живых остался лишь Дент-Байан, наводило на мысль, что он-то их всех и убил. И похоже, защищая Лабастьера. Полный абсурд.

Хотя этот махаон постоянно ставит ее в тупик. Перед тем, как полететь сюда, он заставил Рамбая вернуться с ним в опустошенный лагерь и прихватить с собой две термитные мины. Зачем?

Вчетвером они вынесли думателя из дупла и, отлетев подальше от места недавнего побоища, опустили его на землю. Сейна попыталась было войти с ним в контакт, но ее отстранил Дент-Байан и сам склонился над ним. Сейна благодарно улыбнулась ему и в изнеможении легла рядом. Разорванная пополам по шву блуза теперь служила ей не только набедренной повязкой, но и кое-как прикрывала полную грудь. Ливьен присела возле нее.

– Теперь ты расскажешь?

– О чем? Ты ведь уже обо всем догадалась…

– Ты хочешь сказать, что сбежала с ним добровольно?

– Да. Никогда ни один маака так не относился к Лабастьеру! Он его любит, понимаешь? И я люблю… их обоих.

Ливьен передернуло. Любить махаона!.. Любить мокрицу или двухвостку…

– У вас не может быть детей, – высказала она наиболее практический довод, доказывающий противоестественность такого союза.

– А я и не собираюсь их заводить.

Ливьен не нашлась, что возразить, потому спросила о другом:

– Ты хотела, чтобы махаоны убили нас?

– А ты хотела убить Лабастьера, – парировала та.

Конечно же, она не собиралась этого делать. Но она сказала… Сейна – мать. И она по-матерински серьезно и болезненно отнеслась к этой глупой угрозе… «Впредь буду умнее и осторожнее в словах», – подумала Ливьен, а вслух спросила:

– И куда бы вы отправились?

– Он рассказал мне, что религия запрещает махаонам создавать думателей. Но современная технология без них не может. Потому трофейные думатели – величайшая для них ценность. Их стараются захватывать вместе с операторами; хотя у махаонов и есть такие телепаты, как Дент-Байан – значительно более сильные, чем наши, но думатель трудится эффективнее, когда рядом с ним – мать.

– Они заботились бы о тебе… Ты продала нас врагу в обмен на личное благополучие…

– Нет. На жизнь Лабастьера. Хотя мне абсолютно все равно, что ты думаешь обо мне… Ты первая предала нас.

И вновь Ливьен почувствовала, что права Сейна. Эта нелепая угроза убить Лабастьера… Да, во всем происшедшем виновата только она сама…

– И что же случилось потом? – продолжила она расспросы.

– Мы спрятали Лабастьера, а сами направились в лагерь за подмогой для его транспортировки. Дент-Байан обещал, что ни мне, ни Лабастьеру ничего не угрожает. Нас вместе переправят в «цитадель мудрости»…

– Что это такое?

– Пока не знаю. Наверное, что-то вроде Совета… Не знаю. Лабастьер нашел его доводы убедительными, хотя сам хочет двигаться дальше к Пещере. Он ведь хочет знать все. Я не могла его послушаться. Я хочу, чтобы он жил… Но когда мы появились у периметра их лагеря, часовые объявили тревогу. Вот эти, – она мотнула головой сторону, где лежали трупы, – собрались вокруг нас, потом перекинулись с Дент-Байаном парой слов, тут же схватили меня, сорвали одежду и потащили. – Голос Сейны задрожал, она вновь переживала испытанные недавно страх и унижение. – Я думала, это он предал меня, – показала она глазами на Дент-Байана. – Мне стало немного легче, когда я увидела, что они волокут меня к дианее. Они не собирались насиловать или пытать меня, они просто хотели убить.

– Ты и сейчас думаешь, он предал тебя?

– Нет. Теперь мне кажется, он и сам не ожидал такого оборота. Но он видел, что спорить бесполезно и не сопротивлялся. Он повел их к Лабастьеру. А в дупле мы оставили оружие. И он воспользовался им, войдя туда первым. А потом вернулся, чтобы спасти меня.

– Он мог опоздать…

– Видимо, другого выхода не было.

Все это выглядело бы достаточно правдоподобно, если бы не неверная, по мнению Ливьен, оценка Сейны побуждений Дент-Байана.

– Они – фанаты веры, – обратилась она к Сейне. – Неужели ты думаешь, что он переступил через все ради тебя?..