Дмитрий Лукин - Маяки

– Нет. Мне не нужно успокоиться. И мне не нужно новое тело. Я просто не могу.

– Если вы так настроены – всегда можно взять денежный эквивалент операции. Или передать право на корпус кому-то, кто по достоинству оценит второй шанс. Но я советую вам не торопиться. Уже завтра, когда вы выспитесь…

– Погодите!

Этьен замолчал.

– Вы можете рассказать о номере третьем?

– Что именно?

– Ну, подозреваю, у этого человека астма. Если я выберу его… корпус, у меня не будет проблем?

– Месье Бойер, между нами, но ведь этот парень уже и так почти целиком пересобранный. В четырнадцать, при поддержке Моралитета, подростку из бедной семьи установили имплант с гибким дозированием, но приступы стали лишь сильнее. Он решил, что поможет полная смена бронхов. До этого был ряд операций попроще – на все это нужны были деньги. И добывал он их далеко не моральными методами. В общем, корпус в полном порядке. Проблема здесь. – Этьен постучал себя по лбу.

– Понятно.

Харв судорожно втянул воздух, встал, обошел стул. Хотел было снова сесть, но передумал:

– Я решил. Я отдаю свое право на тело номеру третьему.

Этьен застыл. Его чисто выбритый подбородок несколько раз дернулся вправо.

– Нет… Нет… Нет, – наконец он справился с собой. – Нет! Это невозможно.

– Почему же?

– Он приговорен. Его все равно убьют!

– Конечно, убьют, черт побери! – Харв не сдержался. – Отрежут голову – все как вы хотите! Но потом к этой голове пришьют новое тело.

– Это больная голова! Она испортит корпус!

– Не ваше дело.

– Да как вы… – Этьен запнулся, выдохнул и уже спокойно спросил: – Почему этот бандит, в конце-то концов? Неужели у вас нет больных или престарелых знакомых? Да первый попавшийся человек с нормальной кармой будет достойней пересадки!

– Вы не поймете.

– Куда мне, я ведь не врач.

– Не в том дело. Тогда, на окраине с этой булавкой в руках… я не думал о том, как мой поступок оценят, не писал в окулус – жил. Жил! Все, как говорила Ирен. И если бандит умрет, то все произошедшее будет как бы не в счет.

– Это эгоистично.

– Мне не важно, что вы думаете, Этьен.

– Это глупость и… это не соответствует морали.

– Морали?! Вы режете живых людей, чтобы богачи получили свеженький корпус, это – морально! А дать человеку второй шанс – по-настоящему второй шанс! – не морально?

– Он бандит! Он убьет кого-нибудь!

– Откуда вам знать?

– Я морал!

– Я тоже.

В глазах Этьена – злость и презрение. Но главное – Харв уверен, – ни следа машинной тусклости. Слишком нестандартно для искусственного интеллекта. Это дело для людей.

– Я Харв Бойер. И я хочу отдать свой второй шанс бандиту с окраины. Я говорю, это хорошо.

Моралитет согласился с правом Харва распоряжаться своим корпусом.

Пока оформлялся прецедент, парень с окраины уже прошел пересадку. Теперь он лежал в отдельной палате, а Харв сидел рядом.

Нужно было уходить. Отключить окулус и выйти из игры.

Но как хорошо бы смотрелась история о спасении жизни молодого бандита с окраины. Просто кадры из палаты и пара строк.

Тысяч десять к карме, не меньше.

Я работаю сценаристом компьютерных игр. Маришку это бесит. Она-то выходила замуж за молодого талантливого автора – в перспективе Великого Русского Писателя. Она в меня верила! А значит, все должно было получиться! Но талантливый автор быстро деградировал в жалкого игродела. Представляете разочарование девушки, воспитанной на классической русской литературе?

Маришка готова была за мной и на Соловки, и в Магадан, и передачи мне носить, аки современная декабристка, только бы чувствовать себя причастной к тектоническим сдвигам русской культуры, а тут, понимаешь, компьютерные игры!

По ее логике, я предатель. Отупляю общество, когда должен быть его совестью и нравственным воспитателем!

Уж и так я оправдывался и эдак, и про обстановку на рынке объяснял, и бытовой экономикой смену профиля обосновывал, а все без толку. Мариш, говорю, ну какой из меня общественный проповедник, ну ты приглядись внимательно. Это же сплошное лицемерие будет. И вообще, говорю, концепция поменялась, у тебя устаревшие взгляды на мир: нашему обществу не воспитатель нужен, а жандарм!

Выдохнула тяжело, махнула рукой, как на пропащего, и пошла на кухню тарелками греметь.

Перед подругами меня стыдится. Встретит старую знакомую, зайдет речь обо мне, кем работаю, так Маришка никогда правду не скажет. Всегда меня «прикрывает»:

– С текстами работает, с текстами, постоянная правка, редактура, все эти писательские штучки.

Говорю ей как-то:

– Мариш, разница-то несущественная, сама посуди. И там и там я творю миры, только у нас они сеттингом называются, те же герои-персонажи, те же диалоги…

Не дослушала – залепила мне звонкую пощечину.

– Не смей даже сравнивать! Если у тебя от этих игрушек мозги набекрень, так я поправлю! Не встали еще на место, нет? Еще поправить?

Целый день на меня дулась и повторяла: «Разница у него несущественная!», только к вечеру оттаяла.

В общем, больше я не оправдывался и сценаристику с писательством не сравнивал. Себе дороже.

Еще Маришку смущало, что работа у меня «не мужская». Стало быть, надо компенсировать. На Новый год она подарила мне аккумуляторный шуруповерт, на день рождения – чемоданчик с ручным инструментом, а промежуточные праздники обогатили меня паяльником, электролобзиком и болгаркой. Кажется, на очереди – циркулярка. Увидел как-то у нее в ноуте: явно приценивалась.

Но это не все. На прошлой неделе у нас в ванной кран потек. Маришка тут как тут. Надо бы, говорит, починить, и чемоданчик с инструментами протягивает. Пришел, называется, с работы! Сдал заказ! Делать нечего: беру чемоданчик, иду в ванную чинить кран. Маришка следом – проверять, как сценарист мужскую работу делать будет.

Только я чемоданчик на крышку унитаза положил, не успел еще на край ванны присесть, а Маришка мне отвертку плоскую протягивает.

– Держи, воду я перекрыла, ты пипочку красную аккуратно поддень – там болтик будет, как раз под шлицевую отвертку. Только аккуратно, шлиц не сорви. Так, давай сюда, теперь ключ держи. О! Я знала, что дело в прокладке! Держи новую. А это тебе пакля, готовая косичка. Классно пахнет?

– Уже все давно на белую ленту перешли, а у нас только пакля? Она же сгниет быстро!

– Ты ее серой пастой помажь, и не сгниет! Давай, хватит бухтеть, наматывай уже! Пакля лучше фум-ленты, пахнет вкуснее – лошадью! Не туда! В другую сторону наматывают! Да, так! И натягивай, натягивай! Теперь обратно веди. Вот, правильно! Прямо как на канале сантехников! Ты у меня настоящий мужчина!

– И где ж я возьму твою серую пасту?