Александра Бракен - В лучах заката [litres]

Лекарство – это еще один способ контролировать нас, отобрать у нас право принимать решение.

Я отошла от двери и потрясла головой. Нет… помочь Лилиан – это и значит дать нам выбор. Мы не можем по-настоящему что-то решать, не зная, что представляет собой лекарство.

Но тогда почему, совершенно внезапно, последние несколько часов показались мне большой ошибкой?

– …ничего больше не хочешь сказать мне про Соутус? – Коул поднялся на ноги, и забрал пустую тарелку Клэнси из дверного лотка.

Клэнси вернулся на свою койку. Теперь на ней было новое, более толстое одеяло и настоящая подушка. Стопка книг рядом с койкой была почти с нее высотой. Похоже, Клэнси был очень хорошим мальчиком, если Коул согласился принести ему все это.

– Ты знаешь обо всем, что я делал. Я не помогал создавать этот лагерь. Тот был первый, в Теннесси, – сказал Клэнси. – Ты вообще собираешься входить, Руби ?

Я отодвинулась от двери, но это было бессмысленно. Он посмотрел на меня сквозь стекло и встретился со мной взглядом. Сделав глубокий вдох, я отперла дверь и подперла ее ногой, чтобы она не закрывалась. Когда Коул шел ко мне, я видела, как дергается его ладонь. Мне становилось сложно отличать его настороженность от раздражения.

Я подождала, пока мы выйдем из коридора, прежде чем открыть рот.

– Не начинай, – бросил Коул, поднимая руки. – У меня все под контролем.

– С ним ничего не может быть по-настоящему под контролем, – возразила я. – Пока ты осторожен…

– Ты меня убиваешь, Конфетка, – вздохнул он, запуская пятерню в волосы. – В чем дело?

– Думаю, тебе нужно самому увидеть, чтобы поверить.

Пока другие готовили к публикации интервью Зу и, как предложил Лиам, давали собственные, нам с Коулом оставалось планировать настоящее нападение на Термонд. Мы не спали всю ночь, заново пересматривая детали. Я отправлюсь туда с флешкой двадцать седьмого февраля. Первого марта наша команда из двадцати детей и сорока с чем-то солдат Гарри начнет штурм лагеря примерно в семь вечера, захватит и обезвредит СПП – за четверть часа до этого программа должна быть загружена на их серверы. Затем детей отведут в безопасное место за пределами лагеря, до которого можно будет добраться пешком, и там они смогут дождаться своих родителей. Расписанный по пунктам план почти что казался простым. Но реальность была сурова.

Следующее утро началось с того, что Коул разбудил меня, напугав тем, что уронил мне на голову огромный лист бумаги – я заснула за столом в компьютерном зале.

– Что это? – спросила я, отодвигая это в сторону.

По меньшей мере пятнадцать листов бумаги были склеены вместе, образуя цельное, единое изображение расположенных кольцами боксов, убогих кирпичных построек, серебристой ограды и зеленых зарослей вокруг.

Я подскочила.

– Это же Термонд. Откуда ты это взял?

В ответ парень с показным спокойствием передал мне серебристый одноразовый телефон, хотя его прямо-таки распирало от эмоций. Я взяла трубку и медленно поднесла к уху.

– Алло?

– Это Руби?

– Слушаю, – сказала я, наблюдая за лицом Коула, который смотрел на меня.

– Меня зовут Гарри Стюарт. – На другом конце линии послышался треск помех, который заставил меня только сильнее вцепиться в телефон. Гарри. Гарри, отец Лиама. Я даже не ожидала, что у него такой бас. Я слышала, что говоривший улыбается. – Я хотел сообщить тебе, что этой ночью мы провели операцию…

– Мы? – непонимающе повторила я. Нико подошел и встал рядом с Коулом. Он тоже ничего не понимал. Я переключила телефон в режим громкой связи, чтобы и ему было слышно.

– Которую ты никогда не обсуждал со мной, – пробормотал Коул.

– Отряд старых бывших вояк, – пояснил Гарри. – Несколько новых друзей тоже были с нами – те, кто недавно изменил свое отношение к работе на президента. Этим утром приблизительно в два часа ноль-ноль минут мы провели рейд на предположительное местоположение секретной тюрьмы.

У меня буквально остановилось сердце. Я почувствовала, как оно трепыхнулось, а потом замерло, когда я задержала дыхание.

– Все прошло успешно, и нам удалось захватить некоторое количество потенциальных предателей и информаторов. – Мужчина произнес эти слова – предателей и информаторов – так легко, с усмешкой в голосе. – Мы передали вам те сведения, которые удалось добыть на месте, а также данные от наших собственных источников в правительстве. Мы присоединимся к вам в конце недели, но я хочу сообщить вам, что мы нашли…

Его голос зазвучал глухо, видимо, он отодвинул трубку, и я услышала еще один голос – более высокий, женский.

– Ложитесь обратно, – снова прозвучал бас Гарри. – Я рад, что вы проснулись, эти джентльмены объяснят вам, что случилось – да, вы сможете поговорить с ней буквально через секунду…

Мое сердце забилось так быстро, что его ритм резонировал во всем теле, от ушей до пяток. Послышался шорох, и телефон в результате некоторой борьбы сменил владельца.

– Руби?

Нико вскрикнул, прижав руки ко рту. Слышать ее голос – это не может быть правдой. Они… Кейт была…

– Кейт, – выдавила я, – как ты? Где ты сейчас?

– Руби, – произнесла она, перебив меня, – послушай меня… – Ее голос звучал так хрипло, что у меня самой запершило в горле. – Мы в порядке, мы все в порядке, но ты должна выслушать меня… что-то… что-то случилось с Лигой, так ведь? Они…

Я услышала, как Гарри на дальнем плане говорит:

– Все нормально, пожалуйста, ложитесь обратно…

Коул оперся руками о стол.

– Коннер, что происходит?

– Мы подслушали некоторых… охранников, которые служили там, они издевались над нами, говорили, что канзасский Штаб скоро атакуют. Никто из агентов – никто из нас – не смог связаться с кем-то оттуда. Вы можете предупредить их? Можете передать им сообщение?

– Мы позаботимся об этом, – пообещал ей Коул. Нико уже уселся за компьютер и его пальцы летали над клавиатурой. – А вы держитесь, Гарри собирается вернуть вас сюда.

– Агенты хотят отправиться в Канзас, – напряженно произнесла она.

– Что ж, возможно, у них не будет выбора, – сказал Коул, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком сурово. – Слушай, Коннер, я так рад снова слышать твой голос.

– Я тоже рада тебя слышать. Ты заботишься о моих детях?

Коул слабо улыбнулся мне.

– Это они обо мне заботятся.

– Руби?

– Я здесь. – И я в спешке затараторила. – Ты в порядке? Скажи мне, что ты в порядке…

– Я в порядке. Скоро увидимся… по… поняла? Прости… связь… перебои…

Гудки.

Я молча смотрела на телефон, предоставив Коулу взять его и самому отключить. У меня не было сил бороться с чувством подавленности, которое охватило меня. Этого было недостаточно. Она должна была знать – она должна была узнать, как сильно я чувствую себя виноватой.