Александра Бракен - В лучах заката [litres]

– Они едут через какую-то глушь, – пояснил Коул. – Телефон плохо ловит. Гарри позвонит снова, когда они подберутся ближе.

Я кивнула.

– Ты думаешь, это правда? Канзасский штаб собираются атаковать?

– Их серверы не в Сети, – сказал Нико. – Я попробовал отправить запрос… и ничего.

– Я попытаюсь выйти на связь по телефону с некоторыми из тех агентов, кто по-прежнему работает в поле – посмотрим, может они что-то знают. – Коул поправил прядь волос, выбившуюся у меня из-за уха, провел костяшками пальцев по щеке. – Это безусловная победа. Кейт жива, не пострадала. У нас скоро будут настоящие боеспособные силы. Две недели, и все. Пока сосредоточимся на этом. Не позволяй событиям в Канзасе выбить тебя из колеи. Судя по всему, это уже не так важно.

– Конечно, это важно, – возразила я. – Так много людей уже погибло…

– Я понял, – перебил меня он. – Я не это имею в виду. Я просто хочу сказать, что с Лигой так или иначе покончено. Когда они заявили, что это они нанесли удар, это была последняя, отчаянная попытка доказать свою значимость. Сосредоточься на будущем. Лекарство, теперь, когда доктор Грей снова дееспособна. Термонд… – Коул постучал пальцами по распечатке. – Гарри подставил себя под удар, чтобы добыть эту штуку для нас. Давай используем ее во благо.

Парень встал, взяв с собой план лагеря, чтобы прикрепить его к стене. Я все еще сидела, пока он не ушел, вероятно, чтобы выполнить обещанное и проверить сведения, которые сообщила Кейт, а потом встала и, двигаясь словно во сне, подошла к спутниковым снимкам Термонда. Мой взгляд блуждал по расставленным кругами боксам – заметно неровным, неправильным кругам. Когда я смотрела на них сверху, как свободная птица, пролетающая в небе, утихало то болезненное чувство, которое начало скручивать мой желудок.

– Теперь он намного больше, – сказал Нико. Я кивнула и взяла маркеры, которые он мне протянул.

Мальчик отошел, и, прислонившись к столу, наблюдал. Чем дольше я работала, тем больше любопытных лиц просачивались в комнату. А потом я обнаружила, что собрала немалую аудиторию, и дети окружили меня со всех сторон. Я надписала все крупные постройки – ФАБРИКА и казармы СПП на двух прямоугольных зданиях слева от расположенных кольцами хижин, САД на зеленом квадрате в самой северной части лагеря, СТОЛОВАЯ, ЛАЗАРЕТ и ВОРОТА справа. Затем я перешла к хижинам и отметила круглую КОНТРОЛЬНУЮ БАШНЮ. Каждое кольцо маленьких домиков было обведено либо зеленым, либо синим, чтобы обозначить, кто в них жил. Я почувствовала, как чей-то взгляд уперся мне в спину между лопаток, прожигая ее, будто свет, собранный линзой. В конце концов я не смогла игнорировать легкие приступы смущения, которые поднимались во мне. Это было бессмысленно, но мне показалось, будто я обнародую что-то постыдное, что-то, чего мне следует стесняться. Мое настроение быстро изменилось с энергичного возбуждения на ужас и жалость к себе, и я поняла, что ощетиниваюсь, готовясь защищаться.

– Здесь только Зеленые и Синие? – Я обернулась к сенатору Круз, которая задала этот вопрос. Она стояла в дверном проеме и держала под руку Лилиан Грей, которая, кажется, пыталась подойти ближе. Нико бросил на нее единственный взгляд, застыл, а затем сбежал в дальний конец помещения, чуть не споткнувшись, когда второпях усаживался на свое место.

– Там были Желтые, Оранжевые и Красные дети, – ответила я ей, – но их перевели из этого лагеря примерно пять с половиной лет назад. Красных забрали в программу тренировок «Проект Джамбори». Желтых перевели в другой лагерь, в Индиане, который специализируется на содержании без использования электричества.

– А что насчет Оранжевых? – спросила доктор Грей.

Мои руки застыли неподвижно – как и воздух вокруг меня.

– У нас нет подтвержденных сведений о том, где они могут находиться, – сказала я.

– Г-г-д-де это?

Доктор Грей еще слегка запиналась, когда говорила, будто опасалась, что речевой центр может снова в любой момент отключиться. Женщина подошла ближе, рассматривая пятна травы и снега. Если присмотреться достаточно внимательно, можно было различить даже маленькие точки синих униформ, работавших в саду.

– Это не Термонд, – объявила она. – В Термонде было только одно здание. Я сама видела.

– Как только оттуда убрали первоначальную исследовательскую программу, лагерь быстро расширили, чтобы там разместилось больше детей, – сказала я.

Я добавила маленькие буквы К, О и Ж рядом с хижинами, в которых они когда-то размещались. В боксах, где жили Желтые, установили механические замки, и так их потом и оставили. Насколько я помнила, в боксах Красных было больше пожарных кранов и разбрызгивателей.

Сенатор Круз положила руку мне на плечо и наклонилась вперед, изучая проделанную мной работу.

– Почему Красные и Оранжевые находятся во втором кольце от центра, а не в том, что снаружи? Если они могут стать источником проблем, кажется логичным убрать их как можно дальше от контрольной башни.

– Их окружили с обеих сторон буфером из хижин Зеленых, – объяснила я, – так что, если бы кто-то из них попытался атаковать инспекторов или сбежать, используя свои способности, им пришлось бы прожигать путь, идя по трупам детей.

– Это их хоть когда-нибудь останавливало?

– Тех, кто пытался, застрелили еще до того, как они доберутся до заграждения. На крыше контрольной башни постоянно держали минимум одного снайпера, а то и двоих, если группа работала в Саду.

– Что ж, это убивает остатки моей веры в человечество, – бросил Коул, возвращаясь в комнату.

– Успешно? – спросила я его.

– Пусто, – откликнулся он. – Поговорим позже. А прямо сейчас можешь описать нам типичный день? Там же есть распорядок, верно?

– Пять утра, побудка. Через пять минут отпираются двери. Что дальше, зависит от месяца. Нас кормили два раза в день, так что, если в расписании нет завтрака, ты идешь в душевые, а потом работаешь шесть часов, до полудня, когда дают обед. Затем ты можешь побыть в своем боксе – примерно два часа, а дальше начинается вечерняя рабочая смена – обычно что-то по хозяйству, вроде стирки, или прочистки этой отвратительной канализации, которая постоянно забивалась. Потом ужин. Потом в восемь свет выключают.

– Боже правый, – только и сказала сенатор Круз.

– Нас там было больше трех тысяч, – продолжала я. – Система была отлажена до секунды. Руководство даже придумало, как распределять сокращающееся число сотрудников СПП, когда у них стал истекать четырехлетний срок призывной службы.

– Что бы ты сказала о соотношении количества детей и СПП? – спросил Коул. – Оцени примерно.

Я уже дала эту информацию в своем плане, но он спрашивал, чтобы услышали обе женщины, стоящие передо мной.