Александр Афанасьев - Враг за моей спиной

– И ты им поверил? Тьфу!

– Клянусь Аллахом, не знал!

Я пинаю еще раз, по тому же месту.

– Заткнись. Кто с собой был?

– Не знаю…

Еще один пинок, вскрик.

– Чего мне лапшу на уши вешаешь, гаденыш – не знал он – я уже начинаю понимать – ты кого в свой дом пустил, тварина!? Отвечай!

– Они сказали, только поговорить, клянусь Аллахом – только поговорить, да…

Мы уже на месте – откуда все начиналось, во дворе.

– Тихо, б… Пошел. Как этот урод выглядел?

– Большой… серый такой…

– Чего?! Ты еще скажи, серо-буро-малиновый. Пошел сюда! Пошел!

Достаю из машины обычные наручники – и приковываю Ураева к оградке. К машине не хочу – был такой случай, один бородатый вырвался, ручку двери вырвал, гад. Теперь я ученый…

Набираю номер Михаила. Надо же было так налажать, сунуться на линию огня. Могли бы взять разом обоих. А так… похоже, крупного зверя упустили. В момент сообразил и метнулся, обычный человек так не сможет…

– Слушаю…

– Ты где?

– Упустили…

– Чего?!

– Он на трассу прыгнул, гад. Ушел.

– Твою же мать! Возвращайся, я своего взял…

Плохой день, видать, сегодня…

– Встать. Встать, сказал…

Наскоро обыскиваю Ураева. Ни мобилы, ни бумажника, ничего. Даже мелочи в карманах нет. Только абонемент в фитнесс-клуб, годовой. И ключи от дома. Начинаю понимать, что на нем за одежда – спортивная одежда. Уходил налегке.

– Сидеть. Попробуешь уйти – найду и инвалидом сделаю, понял? Не будешь дергаться – может и выпутаешься…

В принципе – я уже знаю, что найду наверху. Но надо проверить…

Приглашающе пиликает стальная дверь внизу… я знал, какая дверь в квартире у Ураева, потому что ее тоже мы ставили, мы же охранное агентство. Израильская бронированная дверь с четырьмя точками запирания, а не с одной, как на обычных дверях, почти сейфовая. Ураев боялся – и мы честно сделали все, чтобы его защитить. Проблема была в одном – такая дверь защищает от врагов снаружи, но не защищает от врагов изнутри. Она не поможет, когда враг – у тебя за спиной.

Самое омерзительное – я верю Ураеву – младшему, что он не знал, что будет. Я уже довольно давно варюсь в этом дерьме, повидал всяких и научился различать людей. Для Ураева джихад значил не больше, чем для игромана – поле битвы в World of tanks и Modern Warfare. Это просто повод ощущать себя причастным чему-то большому, большему, чем ты сам, к справедливому – на первый взгляд это действительно кажется справедливым. Это причина, по которой молодые люди могут быть вместе, не в смысле секса, как это все сейчас понимают – а вместе как друзья, как соратники, повод для солидарности, для общего мнения, общего жеста. Джихад для него – это протест против мира, но в то же время – для него это была не более чем «правильная движуха», он не готов был пожертвовать для джихада чем-то серьезным. Его удалось подловить как раз на линии слома, когда ты первый раз участвуешь в нападении на федеральные войска, понимаешь, что Рубикон перейден, слова превратились в дела, дороги назад нет. Ты теперь террорист. В этот момент жизни – человек как бы колеблется, он может как уйти из леса и стать потом самым страшным истребителем лесных братьев – потому что сам знает, какой кошмар они несут – либо идти по пути джихада и дальше, убивая людей. Опытные амиры просекают этот момент и сами в такой момент работают с новобранцами, убеждая их, что нет в жизни пути кроме джихада. Но вот Ураева – младшего подловили в этот момент мы – и работать будем тоже мы. Посмотрим, что из этого у нас получится…

Осторожно, привычно осторожно – открываю дверь, медленно вставляя прихотливой формы ключ. Пистолет наготове, приседаю… обычно, если с той стороны кто-то есть, стрелять он будет на уровне человеческой груди. Но там никого нет. Уже никого нет. И я уже с порога – чувствую знакомый, медный запах. Если хотите понять, что это такое – вспомните, каково, когда в кровь разбили нос. Тут точно так же – кровь только чужая…

Твари…

Уже на ногах, медленно обхожу квартиру. У Ураева – это не основная квартира, семейная совсем в другом месте. Здесь – две хорошо обставленные комнаты, кухня, душевая… равно удобно, чтобы водить б… и встречаться с кураторами… интересно, откуда про эту квартиру узнал сын. Три светящиеся точки прицела выстроились как на параде, ствол пистолета – отслеживает кухню… санузел… есть.

Готово дело – как говаривал мой дедушка.

Ураев – старший – черная рубашка, легкие брюки – сидит на кожаном диване, запрокинул голову назад, горло распахано от уха до уха. Шторы задернуты наглухо, плотные, хорошие шторы. Я выругался, встал на колени – и сразу нашел, что искал. Квадратики на плотном ворсе, едва заметные – но они есть. Следы от штатива телекамеры. Они не просто отрезали ему голову – они записали это на видео, чтобы все мусульмане увидели, что бывает с предателями. Скорее всего, Шамиля тоже заставили в этом участвовать. На любом серьезном деле – вяжут кровью. Покажи, как ты сильно любишь Аллаха – зарежь родного отца.

Запах просто невыносимый – начинает мутить.

Отдергиваю шторы, открываю дверь… если бы не открыл, я бы просто выбил окно… дышать невозможно. Старый, сталинского образца балкончик… только чтобы приветствовать проходящих внизу трудящихся. Внизу – Михаил, тянет вверх репу, рядом прикованный к решетке Ураев – младший. Увидев меня – Михаил делает вопросительный пацанский жест головой – мол, как там? Чего? Я вместо ответа провожу ребром ладони по горлу – понятно без слов.

Надо уходить.

Надеваю одноразовые перчатки – еще один непременный атрибут моего кармана. Шмонаю зарезанного Ураева, забираю телефон. Уже хорошо. Бегло осматриваю квартиру… меня интересуют любые источники информации – но тут ничего нет, даже компьютера нет, и выхода в интернет, похоже, тоже нет. Больше мне тут делать нечего. Закрываю дверь, спускаясь, достаю аккумулятор из мобилы. Сдам техникам, они там разберутся, что к чему – а мне совсем не к делу, чтобы полиция отследила мобилу и задержала меня по ней. Потом объясняйся, что это не я его зарезал…

– Глухо?

– Глухо… – буркаю я.

На лице у Михаила вымученная улыбка.

– Прости, брат… как лучше хотел, двое их было.

– Проехали.

Подхожу к Шамилю. Отстегиваю наручники, бью в почку.

– Гаденыш. Родного отца убил. Кто ты теперь после этого, а? Имей в виду – будешь рыпаться, я с тобой разбираться не буду. Отдам родственникам, пусть они решают, что с тобой делать, джихадист говенный. Пошел!

Заталкиваю его назад, в Астру. С заднего сидения – не выберешься, на повороте не вывалишься. Михаил садится рядом, я, молча, трогаю.

– На базу?

– Нет. Нехрен ему там делать. Ко мне пока…

Возвращаемся в Химки. На съемной квартире у меня нет ничего такого, тихо и чисто. «Такое» я храню в другом месте, в квартире, приобретенной на чужое имя, а какое – не скажу, мне еще жить там. Пусть это будет моей небольшой тайной, хорошо?