Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

День текущий: 16,4849 сентября, или 17 сентября, 11 час 38 мин 20 сек

На уровне К24: 17 + 11 сентября, 15 час

…сразу за проходной они оказывались не на Земле –

чем выше, тем космичней.

– А эти явления последействия долго еще будут продолжаться? – напирал, набычив на Бурова крутой лоб, генерал СБ. – Тоже хорошего мало, и людей нервирует. Особенно вой. Да и исчезновения, пропажи. Это, знаете…

– Обуздаем, – так же твердо пообещал Виктор Федорович (он понятия не имел, о чем речь и что они такое, но решил держаться тона всеведения). – Понимаете, ведь любая большая система после встряски долго релаксирует.

– А что было-то? – поинтересовалась Люся Малюта. – Я вчера ночь провела возле Шара, ничего не видела.

– Так это вы, наверное, не с той стороны находились… – Генерал достал блокнот, надел очки. – Было следующее. В двадцать три часа двадцать минут из нижней части Шара в сторону реки Катагань выпятился светящийся вырост, конец которого как бы шарил по местности. Попавшие в него предметы уменьшались и тоже начинали светиться. А когда вырост их оставлял, становились темными и нормальных размеров…

– Ну, это в НПВ в порядке вещей, – сказал Буров.

– Вырост был длиной триста-четыреста метров, – продолжал генерал, строго покосившись на него. – Явление наблюдали несколько минут. После полуночи, в ноль сорок три и в час двенадцать, были замечены еще два выроста. Эти были длиной до километра, светились ярко-голубым светом, как прожекторные лучи, но, – он поднял палец, – изгибались. Первый протянулся к дебаркадеру на реке, второй, что появился позже, в сторону поселка Ширма. У дебаркадера вырост накрыл пятитонный грузовик с мешками цемента; тот засветился, уменьшился и поднялся в воздух… – Генерал укрепил голос; в комнате стало тихо. – Так грузовик переместился в сторону Шара и вверх. Потом вырост погас, а машина упала на пустырь у ограды примерно со стометровой высоты. Натурально разбилась и загорелась… Появления и исчезновения выростов сопровождали взрывные и воющие звуки. Далее… – Он перелистнул страницу в блокноте. – Под утро, в пять двадцать две и в пять тридцать восемь, в ту же сторону из низа вашего Шара выскочили… воющие светлячки. Тройные. Звук был пронзительно-высокий, со скрежетом. Носились несколько минут, потом исчезли в Шаре. Есть еще заявление о пропаже в тех же местах мотоцикла марки «Иж», но не проверено. Может, просто угон. – Генерал закрыл и спрятал блокнот.

– В Таращанске Шар не такое выделывал, – сказала Малюта, чтобы как-то смягчить впечатление, и указала на Васюка. – Вот наш Анатолий Андреевич фотографировал тогда, какие он беды натворил и сколько. Объект серьезный.

– Насчет звуков это ясно – перекачка, – вступил Мендельзон. – А вот с выростами НПВ такой длины действительно интересно. Что-то новое там во взбулгаченном неоднородном пространстве. Это моя парафия, краевые явления. Я этим займусь.

– Против того, что творилось вчера, это пустяки, – добавил Зискинд. – И падало, и взлетало, и ревело, и рвалось. В жизни подобного не видел…

«Елки-палки, так это же…» – чуть не сказал Панкратов, но сдержался. Ему было что сказать о «выростах» и «явлениях последействия». Даже о воющих тройных светлячках…

Если бы выступал кто-то из своих, он бы так и сделал, внес ясность. Но речь вел генерал, глава местной службы безопасности – той, что в разные времена именовалась ВЧК, ГПУ, НКВД, МВД, МГБ, КГБ, – и здания, в которых эти учреждения размещались, все дружно считали самыми высокими – потому что из них завсегда Сибирь была видна.

Правда, времена не те – но охранка все равно охранка, люди с этого живут и этим самоутверждаются. Не тот случай, чтоб зря ляпать языком.

Разговор между тем свернул в иную сторону. Геройский вид Бурова, рука в косынке, поведение его как лидера – все это некоторых озадачило, других подзавело и повернуло присутствующих к животрепещущей теме – не то что какие-то «выросты», а кто теперь будет главным?

Этот вопрос прямо поставила Люся Малюта. И начался скандал.

– Как кто, – сказал Любарский. – Валерьян Вениаминович вчера назначил Виктора Федоровича исполняющим обязанности главного инженера. Это было при мне. Да и кому теперь, как не ему?

– Ну, здрасте! – пророкотал Иерихонский. – Валентин Осипович, вас же назначил Пец исполнять обязанность главного вчера… Это было при мне. Что же вы молчите!

– Да… – Лицо Вали Синицы пошло красными пятнами. – Это было в пятнадцать двадцать пять в кабинете Корнева… моем теперь, собственно. Видеозапись должна сохраниться.

– Какие теперь видеозаписи, доберись до них, – вздохнул снова Волков.

И пошло-поехало. Никто не остался в стороне.

– Значит, Валерьян Вениаминович уже тогда был не в себе, – молвил Мендельзон, пыхнув сигарой. – Назначил одного, потом забыл и назначил другого.

– Во-первых, нехорошо так о покойном, – строго взглянул на него поверх очков Документгура, – а во-вторых, на поверку-то выйдет, что Валерьян Вениаминович провидчески поступил, да! Видно, чуял кончину, это бывает. Ведь лишились мы двоих. И уважая волю Пеца, ясно, среди кого нам искать директора и главного инженера. Виктора Федоровича как человека авторитетного в научных и технических делах надо главным. А заместителя по общим вопросам кандидата наук Синицу – директором.

Малюта всплеснула ладонями:

– Ну, Василиск Васильич, вы сейчас тоже не в себе: Валю Синицу директором НИИ НПВ!

– Но он же заместитель, это нормальная практика! – сказал Иерихонский.

– Зам по общим вопросам это старший куда пошлют, – поддал военпред Волков с другого конца стола. – Это несерьезно.

Выделились два лагеря. Причастные к исследованиям стояли за Бурова и начисто отвергали Синицу. Деятели административно-снабженческие поддерживали Валю. Два претендента холодно и зло взирали друг на друга.

«Сидят среди развалин после непонятного сверхсобытия, ничего не понимая, делают вид… – и вот, набрели, о счастье, на тему, доступную с мезозоя. Вместо „ага!“ и „ну и что?“ могут произносить слова и фразы… Зло берет».

– Знаете, это такая пещера, что слушать тошно! – послышался из угла около двери молодой сильный голос; и было в нем столько уверенного возмущения, что все повернули туда головы. Это заговорил Миша Панкратов. – Руководство, единоначалие… оно и в обычном мире, в однородном, ныне отдает пещерой, а уж у нас… Вы все прекрасно знаете, что в силу нашей специфики, растянутого на тысячи часов дня и громадности дел, руководил не директор и не главный инженер, а тот, кто в это время находился на командном уровне К-двадцать четыре. Где кабинеты и координатор. Да и то, если честно, не руководил, а сводил концы с концами, принимал ответственные решения. Да и те выше уровня К-двадцать четыре часто перерешивали сами исполнители. Пец же и Корнев были не просто руководители, а естественные лидеры. Это разные вещи. Один как незаурядный теоретик, если хотите, мыслитель НПВ, другой как столь же незаурядный практик. Их на эти посты выдвинула сама жизнь. И направляли они дела не административно, не волевыми решениями, а идеями, знаниями и замыслами… – Он перевел дух, осмотрел всех. – Можно ли кого-то из присутствующих назначить или избрать Валерьяном Вениаминовичем Пецем и Александром Корневым? Ясно, что нет. Других таких не будет. По-моему, лучше вообще отказаться у нас от понятий «директор» и «главинж» – создать координационный совет. Обсуждать проблемы будем все вместе… а решать и делать будут те, кто наверху. Вот и все.