Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

Поэтому время физиологическое, которое, как известно, может и старить, и омолодить, здесь порою даже текло вспять.

Для Али, во всяком случае, было так. Или это ей казалось?

Сейчас она спала – и спала после визита Миши очень хорошо. Когда муж вкалывал наверху, для нее получался дополнительный почти медовый месяц.

В соседней комнатке – детской (отделили перегородкой в длинном кабинете) – сладко посапывали три бутуза, Димка и Сашка, они же Димыч и Сашич (им уже сравнялось по два года, точно, впрочем, не знали, в НПВ это непросто), и годовалый Игрек Люсьенович, Игорек. Его оставляла Люся Малюта. За детьми здесь был нужен не просто «глаз да глаз», а непрерывный визуальный контроль. Особенно чтоб не утащились – или кто-то не увел – наверх, в большие К. Поэтому и Але, как она ни бунтовала, что погибает как специалист, приходилось обитать постоянно не выше К7,5. Муж и соседи больше обитали в «верхних» квартирах.

На уровне К6 (Капмостик): 16 + 1 октября, 18 час

Ниже, на Внешкольце

(обслуживавшем полигон, Асканию-2, а теперь опустевшем; на стороне вблизи башни):

16 + 1 октября, 11 час

На внешней стороне (уровень К4): 16 + 1 октября, 4 час

(раннее условное утро того же дня)

В Аскании-2

(бессмысленно показывал числа и слова отдельный экран на Капмостике):

10 февраля 740 года от Сотворения ее

639 К-лет от Оживления

930 К-лет солнцепровода

948 от образования полигона

334839 МВ-солнце

Все это было ни к чему, прошло девятнадцать К-лет от гибели ее. Раз – и нет. Просто не перепрограммировали счетчик. Пусть, напоминая о прошлом, зовет в будущее.

Как трудно и долго все создается, думал Любарский в вертолете, как легко и быстро уничтожается. Отключили на часок МВ-солнца – пленочка жизни на камнях Аскании-2 вымерзла в ничто. Рванули НПВ-языками – и острова нет.

Работы на Внешкольце замерли, табло и экранчики в нужных местах сооружения, его кабин показывали эти числа… никому. Только на Капмостике у пульта солнцепровода дежурил техник Олег, двадцатилетний симпатяга с бородкой. Он следил, чтобы МВ-солнца отбирались в окраинных галактиках очередного шторма и проецировались в полигон в строгом синусоидальном режиме, с чередованием «зим» и «лет»: то есть подавали то поближе, то подальше по синусоиде с периодом в земной час. Есть там что, нет ли – автоматам все равно; для наработки и надежности. Так постановил Буров.

А на случай внезапной вспышки новой/сверхновой из МВ Буров хоть и нехотя, но все-таки поставил схему аварийного отключения – с фотоэлементами. Зря, конечно, вот уже четвертая сотня тысяч МВ-светил – и ничего. Но пусть.

Сам же Виктор Федорович в эту раннюю пору находился вне НИИ, дома. Он только собирался на работу.

«Надежда более всего на то, что Буров ночует дома. Без него не начнут. Без меня, черти, могут, а без него – нет. Но он нетерпелив, может припереться раньше. И сразу, конечно, наверх… А пусть бы с ним что-то случилось: заболел (не болеет, здоровяк!.. ну, пусть мама его занедужит… нет, врачей вызовет, а сам все равно в НИИ) – или дорожная авария… Я должен успеть раньше!»

День текущий: 15,25799 ноября, или 16 ноября, 7 час 11 мин Земли

На уровне К24 (координатор и приемная): 16 + 7 ноября, 4 час

7.054698E + 08 шторм-цикл МВ –

и в каждый миг, в каждую неразличимо мелькавшую в крайнем окошке на экранчике табло сотку он мог, это знал Любарский, оборваться. Мир мог кончиться. Если точнее, то в каждую пару циклов миропроявления в Шаре, а они длятся по пять соток: один – вещественный, наш, другой – анти; то есть в каждую десятую долю секунды.

«Не быстрому достается успешный бег, не храброму победа, не умному богатство, а время и случай для всех них», – вспомнил Любарский строку из Екклезиаста. Да, сейчас так: хозяева – время и случай.

Место, где неровно шел Ми-4, было началом «маршрута Корнева» с Шаром по степи год назад. Тогда, распугивая население, вели эту громадину, спеленав экранными сетями, шесть тяжелых танков – и тоже в сопровождении вертолетов. Сейчас внизу желтые квадраты жнивья чередовались с черными – хорошо распаханным черноземом.

В этот момент на сто сорок четвертом уровне, в мощном отдыхооздоровительном комплексе «Профилакторий» (бассейн, трензал с обилием снарядов и устройств, игровой зал, бани многих видов), было 16 + 43 ноября, 1 час.

И шел интересный разговор в сауне, полилог типа «Они».

– Послушай, а ведь за полтора года от появления Шара мы здесь, начиная с покойных Вэ Вэ и Корнева, наоткрывали, поняли и сделали без преувеличения в тысячи раз больше, чем за такое – а то и большее! – время деятели в любом ином исследовательском центре на Земле. А? Даже и в гораздо больших нашего НИИ НПВ, с лучшим обеспечением и оснасткой. Там столько за века не постигнут и не сделают, как мы за полтора года!..

– Ну, Пец-то раньше начал.

– Ага. Шаечку еще плесни… во!.. Раньше, не спорю. Но был ли толк от его брошюры, пока не прикатили Шар? Ее ж никто всерьез не принимал. Я это вот к чему: означают ли наши достижения, что мы, начиная от безвременно ушедших Пеца и Саши до тебя, меня, Толюни, Бармалеича, Малюты… а равно и примкнувших к нам НетСурьеза, ГенБио, Дусика… что мы все в тысячи раз умнее, даровитее прочих исследователей в мире? Дурее других я считать себя не согласен – но чтобы в тысячи раз талантливей!.. И главное, не только я – это бы еще ничего…

– От скромности ты не умрешь…

– Да-да. Я умру от инсульта после семидесяти, у нас в роду все мужчины так дают дуба, мы гипертоники. Не отвлекайся, это важно. Не только я, не только ты – каждый, кто берется за крупный замысел, достигает его. Значит, дело не в замечательных нас, а в предмете исследования – в НПВ, неоднородном пространстве-времени. Уу… гах! – о хорошо-то! Жаль, не ледяная.

– Гипертоникам из парной в ледяную не рекомендуется.

– Ничего… Не зря Пец все напирал, что это более общий случай материального мира. А я скажу: и не материального тож. Трансцендентного, духовно-интеллектуального… словом, того самого. Во всех делах здесь открывается не только первичность категорий пространства-времени, но и первичность наполняющей их мысли.

– Ого!

– И вовсе не «ого». Вспомни, что лучше всего получается, когда не мельчим, вовсю раскручиваем идею. А сколько раз нас вели, буквально за шиворот тащили к глобальным выводам и космическим результатам расчеты ? То есть числа, перед которыми оторопь брала – и надо было только не струсить перед ними. Не мелкачить. Это ведь выходит, что не только мысль, но и числа, математика – первичны. Математика первичней физики, а?

– Давай-давай, резвись. Нынче за это не посадят.

– Скажи, разве тебя не корежит до сих пор, что свои Ловушки… НПВ-конденсаторы – ты впервые применил для кражи гусей? Как Паниковский.