Владимир Савченко - Должность во Вселенной. Время больших отрицаний (сборник)

Примечательны были и последние, предвечерние кадры (которые, кстати, трудно дались Васюку-Басистову: хоть он заблаговременно привязался ремнем к скобе на крыше башни, но поднявшийся радиальный ураган вполне мог сорвать и крышу): от снимка к снимку светлело небо над городом, искаженные контуры предметов выравнивались, возвращались к обычному виду, смыкались стены, овраги, трещины… И вот уже темное, с размытыми краями пятно видно целиком над вереницей тополей на окраине; оно уменьшается, становится точкой в небе.

Снимки были содержательные. (Интересно сложилась дальнейшая судьба их автора и владельца. В Таращанске Анатолию Андреевичу это фотографирование так и не простили. Добро бы так поступил чужак, заезжий репортер, а то – свой, знакомый половине города… И даже не из начальства, не из милиции, вместе пиво пили! И в то время, как все спасались, спасали близких и имущество, следовали своей натуре, – он, понимаете ли, фотографировал. Запечатлевал. «Вот из-за таких!..» – распаленно возглашали некоторые, кому очень уж хотелось найти виновного в своих несчастьях и потерях. Да еще и выпятился, снимки и пояснения Васюка оказались в центре внимания ученой комиссии, вошли в отчет, стали широко известны… Словом, не простили настолько, что – хотя в этот день погибло и было расхищено немало товаров, люди в стесненных обстоятельствах без церемоний брали из брошенных магазинов, что им было надобно; хотя, более того, Васюк-Басистов вернул фотоаппарат, экспонометр, портфель и кассеты, а стоимость пленки оплатил, – он был привлечен к суду по обвинению чуть ли не в мародерстве. И хотя далее суд его целиком оправдал, от преподавания в техникуме Анатолия Андреевича все-таки отстранили. На очереди было восстановление через новый суд: но в это время Васюк получил интересное предложение из Катагани, быстро перебрался туда на новую работу – и впоследствии даже душевно благодарил таращанских теснителей, что они помогли ему сдвинуться с места. Действительно, иные передряги по сути своей оказываются «переводом стрелок», посредством которого судьба направляет нас на новый – и нередко лучший – жизненный путь. Мы с Анатолием Андреевичем еще встретимся.)

Но вернемся к комиссии. Несмотря на снимки Васюка, на обильные свидетельства очевидцев, на собственные замеры и съемки, положение ее было затруднительным. Можно даже сказать – фальшивым: участники комиссии должны были объяснить другим то, чего сами решительно не понимали. Ну вот взять хотя бы единодушные утверждения потерпевших, что времени в эпицентре протекло гораздо больше, чем вне его, – при этом каждый, главное, имел свою точку зрения: насколько именно больше!.. Единственный теоретически обоснованный случай различных течений времени – для систем, движущихся друг относительно друг друга с околосветовой скоростью, – здесь явно не проходил. А так получалось и по часам, по субъективным переживаниям жителей и, что особенно интересно, по наблюдаемому многими «квазидоплеровскому эффекту»: у попавших в зону темп речи и высота ее тона были для внешних очевидцев явно ускорены, смещены к высоким частотам; поэтому российский бас Изя Харавецкий и завизжал, будто Има Сумак. И в освещении наблюдались аналогичные спектральные сдвиги. И обмен веществ у плененных Шаром явно ускорился…

– Что есть время, как не течение жизни нашей?! – риторически вопросил председатель комиссии профессор Трещинноватов, когда обсуждали этот предмет.

Или взять свидетельства, что темная центральная часть Шара, имея внешние размеры никак не более двухсот метров, для оказавшихся внутри распространилась на многие километры. Ведь она же часть, сам Шар имел поперечник метров четыреста. Часть – больше целого?!

И почему, по показаниям одних, земля под ними «выпирала горбом», а по показаниям других – оставалась в этом месте ровной, только люди там кренились, а деревья валились?

И почему такие разрушения: сверху, с неба, но без бомб? Почему трескалась, а потом смыкалась твердь таращанская?

И почему опускание Шара, затем удаление его сопровождали краткие, но сильные ураганы?

И вообще, что за «Шар», «туча», «нечто»?..

Да и Шар ли? Некоторые участники комиссии считали недоказанной шаровую форму этого атмосферного образования.

«Почему атмосферного? – возражали им третьи. – Это тоже не доказано!»

Словом, если по-настоящему, то заключение комиссии должно было пестрить фразами, начинающимися со слов: «мы не знаем», «мы не понимаем». Но, простите, как же так: а кто знает-понимает? За что вам деньги платят? Страна должна быть так же уверена в мощи своей науки, как и в мощи армии. Поэтому в тексте упоминался и Эйнштейн, его релятивистские эффекты замедления времени (хотя наличествовало вроде бы ускорение), искривление пространства в больших масштабах Вселенной (хотя здесь-то масштабы были не очень), голографические эффекты объемности двухмерного изображения, биологические особенности организма в стрессовых условиях… Все, что удалось наскрести. Разумеется, с конкретными фактами таращанской катастрофы члены комиссии увязать эти положения не могли да и не пытались. Оговаривалась возможность и иных интерпретаций парадоксов ускорения времени, пространственных несоответствий, обратимых разрушительных деформаций, «выпираний земли» – в частности, как кажущихся. Если такого более нигде не случится, то почему бы и нет!

Фактическая сторона происшедшего, впрочем, была изложена обстоятельно и добросовестно.

Два члена комиссии записали особые мнения. Одно они высказали вместе: «Полагаем, что причина наблюдавшихся наклонов, выпираний и колыхании земной поверхности, а также разрушения высоких зданий в том, что Шар создавал в эпицентре значительные и к тому же меняющиеся во времени искажения гравитационного поля Земли». Подписано: А. И. Корнев (Институт электростатики) и Б. Б. Мендельзон (Катаганский госуниверситет).

Второе особое мнение выразил только Б. Б. Мендельзон: «Полагаю, что такое искажение поля тяготения может быть вызвано имеющимся в Шаре массивным телом или системой тел».

Путаность выводов комиссии в сопоставлении с впечатляющей картиной катастрофы отрицательно повлияла на гласность этого события.

«Нет, – устало жмуря набрякшие веки, молвил секретарь крайкома Виктор Пантелеймонович Страшнов, когда редактор «„Катаганской правды“ принес ему на утверждение материал о Таращанске. – Как-то это слишком все… – он поискал слово, – апокалиптично. Не следует будоражить население. Дадим пищу суеверным толкам».