Питер Страуб - Фантастический Нью-Йорк: Истории из города, который никогда не спит [сборник, litres]

Девица быстро возвращается к прежним кожаным шмоткам и косичкам.

– Так-так, толстушка. Думаешь, ты теперь пуп земли?

Я пожимаю плечами.

– Слушай сюда. Я считаю, что ты передо мной в долгу, а ты считаешь, что нет. Я могла бы заставить тебя отплатить, но не буду, – она лениво разваливается на скамейке. Белка соскакивает с плеча и прячется на дереве. – Что ж, садись, отдышись, глотни вот.

Она сует мне – что бы вы подумали? Банку диетической колы! Понятия не имею, откуда эта банка взялась, но крышка щелкает, кола пузырится, и я понимаю, что мне до смерти хочется пить. Моя рука тянется к банке, но тут я кое-что вспоминаю.

– Нет, – говорю я, – спасибо.

Девушка обижается.

– Правда? Но она же холодненькая, все дела.

Она снова протягивает банку. Во рту у меня пересохло похлеще, чем в Сахаре, но одно я знаю наверняка: не бери ничего у фей, если хочешь потом вернуться домой.

– Правда, – отвечаю я. – Оставьте себе.

– Ну блин, – сокрушается девица. – Начиталась сказок и теперь думаешь, что все знаешь? Что теперь, попросишь исполнить три желания или дать тебе горшок с золотом? Ну валяй, проси.

Вот так бы сразу. Этим меня врасплох не застанешь. Свои три желания я еще в шестом классе придумала – на случай, если когда-нибудь встречу фею, способную их исполнить. Желания у меня продуманные, основанные на тщательном исследовании вопроса. Основные правила таковы: ни в коем случае не проси больше желаний и даже не думай просить денег – наутро они превратятся в собачье дерьмо. Безопаснее всего просить что-нибудь, что поможет тебе приносить пользу окружающим, ну и пару вещей для себя. Я остановилась на доброте, идеальной памяти и зрении. О лазерной коррекции я тогда еще не слышала. Я уже готова озвучить свои желания (разве что вместо идеального зрения попросить идеальную фигуру), и тут понимаю, что все как-то подозрительно просто. Королева поглядывает на меня с довольным видом, словно никакая толстая зазнайка не обводила ее вокруг пальца. Я вообще не сделала ничего, чтобы заслужить три желания.

Я просто отказалась от диетической колы.

– Если подумать, то я воздержусь, – говорю я. – Можно мне домой?

Вот тут-то она и выходит из себя. Нет, она не пускает пар из ноздрей, но ее глаза искрят как фейерверк на День независимости, а косички встают дыбом и изгибаются, будто змеи. Воробей испуганно чирикает и улетает в кусты.

– Вот так так! Какая удача, – рычит зеленая девица. – А ты вовсе не так тупа, как кажешься. Впрочем, есть в этом свой плюс, – ее волосы медленно опускаются. – Скучно побеждать, когда в победе нет сомнений.

Мне сложно судить – я редко кого-то побеждаю. Да и мне, в сущности, все равно. Но не в этот раз. Сейчас на кону больше, чем моя отсутствующая самооценка. Я рада, что королева считает меня дурочкой. Так наши шансы уравниваются.

– Знаете что? – говорю я. – Давайте сыграем на мою свободу.

– Идет, – соглашается фея, – но выбирать игру буду я. Во что же нам сыграть? – она откидывается на скамейку и устремляет взгляд в небо. – По традиции, конечно, полагается загадывать загадки, но самые известные любой дурак знает. Что такое – зеленое, лысое, и прыгает? Лягушка? Солдат на дискотеке? Я вас умоляю. Короче, загадки – скука смертная. Давай лучше в «Скажи или покажи»?

– Ненавижу эту игру, – честно отвечаю я. Играла в нее единственный раз, и при этом чувствовала себя так, будто загорала нагишом.

– Правда? А я просто обожаю. Решено, играем. Правила такие: задаем друг другу личные вопросы, и первый, кто откажется отвечать, проигрывает. Идет?

Честной игрой здесь и не пахнет. Откуда мне знать, на какой вопрос королеве фей может быть стыдно ответить? С другой стороны, откуда существу, компанию которому составляют феи, белки и крысолюды, много знать о людях? Да и выбора у меня нет.

– Ладно, – развожу руками я.

– Отлично! Чур я первая!

Кто бы сомневался, она же королева Центрального парка. А я сразу знаю, что она спросит – ей и думать не надо.

– Так сколько ты на самом деле весишь?

Уясните раз и навсегда – никто не знает, сколько я вешу. Даже Эльфийка с моей мамой. Только я, мой врач и школьная медсестра. Я всегда говорю, что лучше умру, чем скажу кому-то еще. Но жить семь месяцев в Центральном парке мне совершенно не хочется, и я легко отвечаю на этот вопрос. Даже добавляю лишний фунт за хот-дог и мороженое, которые съела на лодочной станции.

– Бугага! – восклицает фея. – Как можно столько жрать?

Ее комментарий меня рассердил, но слышать подобное мне не впервой. Я злюсь, но не настолько, чтобы потерять самообладание, на что она, безусловно, рассчитывала. Я перебираю в уме различные вопросы, но идей у меня не слишком много. Королева нетерпеливо постукивает о скамейку ногой в зеленом сапоге. Мне пора задавать вопрос, и в конце концов я спрашиваю:

– Что вы забыли в Центральном парке? Для фей есть куда более подходящие места. Хотя бы Уайт-Плейнс [35] Город в штате Нью-Йорк, административный центр округа Уэстчестер. Когда-то вокруг поселения росли пихтовые рощи, но в наше время город подвергся массовой застройке. .

По мне это совершенно нормальный вопрос, но фея так не считает.

– Это не личный вопрос. Я победила, – говорит она.

– Куда уж личнее? То, где человек живет – личная информация. Либо отвечайте, либо отпустите меня домой.

– А упорства тебе не занимать. Ладно. Центральный парк – самое сердце города. Людей здесь полно, как на Центральном вокзале. Вот только здесь они никуда не торопятся – отдыхают, играют, целуются на травке, шушукаются, плачут, ругаются. Эта земля пропитана любовью, ненавистью, печалью и страстью. Мне это нравится. Меня это увлекает.

Ого. Я пялюсь на нее, заново переосмысливая свои представления о феях. Но не успеваю, потому что она продолжает:

– Ты думаешь, нам ничего о тебе не известно. Как же ты неправа! Мне известно все, что нужно. Например, какие вопросы будут у тебя на тесте по биологии на следующей неделе. Знаю самую заветную тайну Патти Грегг. Я даже знаю, кто твоя настоящая мать, бросившая тебя сразу после рождения, – выражение лица у феи сейчас такое же, какое было у брата Эльфийки, когда он стащил эротический журнал. – Хочешь, расскажу?

Вопрос становится для меня полнейшей неожиданностью, но он весьма личный. И простой. Конечно, мне хочется обо всем этом узнать, особенно о матери.

Мне хочется этого больше всего на свете. Нет, мои родители – нормальные люди, они любят меня и все такое, но не слишком понимают. Я всегда чувствовала себя приемной, подменышем в человеческой семье – не знаю, как еще объяснить. Я бы все отдала, чтобы узнать, кто моя настоящая мать, как она выглядит и почему отказалась от меня. Выходит, нужно ответить «да»? Это честный ответ на вопрос зеленой девушки, а следовательно, все по правилам.