Сергей Лукьяненко - 2084.ru [сборник, litres]

Виталик пришел поздно и, как всегда, не здороваясь с родителями, протопал в свою комнату. Геннадий Витальевич, не стуча – хотя приучен был стучать, – распахнул дверь детской. Привык называть комнату сына детской, хотя тот был уже совсем не дитя.

– Виталий, – грозно начал он.

Сын лежал на кровати, не сняв высоких кожаных – все натуральное, все по последней моде и безумно дорого – ботинок, заляпанных сочной осенней грязью.

– Стучаться надо, – равнодушно бросил сын. – Сделай поворот на сто восемьдесят, выйди и постучись.

– Виталий, – повторил отец.

Наверное, сын что-то уловил в его голосе, потому что ноги с кровати снял и сел.

– Ты же знаешь, не люблю, когда ты зовешь меня этим дурацким именем. Я Хорхе.

Отец поморщился. Назвал сына в честь деда, героя Второй гражданской. Он показывал сыну фото, рассказывал о дедушке, но тот продолжал использовать эту мерзкую дворовую кличку.

– Хорхе ты будешь со своей Сонькой. А меня не хорхай, не дорос еще. И паблик-интерфейс попроще сделай.

– Падрилло, ты че?

Виталик воззрился так недоуменно, что невольно подумалось – а может, зря все это затеял? Может, мальчик не так уж и виноват? Ну, захотелось ему выпендриться перед подружкой, дело молодое. Однако нет. Это слабость. Запустишь в таком возрасте, потом не вытянешь.

– Я тебе не падрилло, а отец. Слушай внимательно. У меня твои шутки уже вот где сидят.

Чиркнул ребром ладони по горлу, показывая где. Сын хмыкнул.

– Ладно, кончил воспитательную речь? Или еще че расскажешь?

Геннадий молча подошел к кровати, взял щенка за шиворот и хорошенько встряхнул, так что зубы клацнули. Вид у Виталика сразу стал беззащитный и виноватый.

– Ты насчет Герыча? Ну извини. Я пошутил. Правда пошутил. Не думал, что его так проймет…

– Виталий!

Парень попытался дернуться, но не тут-то было. Хоть долговязый и наглый, а все равно – щенок.

– Значит, пошутил? И для этого влез в мои файлы?

Виталий снова дернулся, но уже безнадежно, понимая, что ничего ему не светит.

– Ну, папочка, послушай.

«Вот я уже и папочка, – мысленно отметил Геннадий Витальевич. – Быстро ломается чадо. Плохо».

Усадил сына на кровать, сам придвинул кресло, уставился прямо в глаза. Как тем студентам. И много кому еще.

– Говори, что ты там затеял. И подробно, подробно. На что тебя твоя Сонька подбивает?

На сей раз мальчишка попытался вырваться уже ментально, но со своим неубедительным оранжевым быстро затух.

– Соньку не трогай, ладно? – тихо попросил он.

Ого. А вот это уже серьезно. Значит, действительно лю… Геннадий Витальевич одернул себя. Даже мысленно старался не соваться в ЗК, запрещенный контент. Жалко у пчелки, пчелка на елке. Один раз оступился, всю жизнь не отмоешься.

– Она просто хермано своему хотела помочь, – зачастил сын. – Ну, брату. Тот виснет по одной девчонке из класса. А сказать не может… не умеет. Папа, я же мог взять твой ключ!

Вскинул глаза, как будто последние слова могли его оправдать.

– Мог, но не взял же! Понимал, что это уже чересчур. Мы у Марьи ключ слили. И я не ломал ничего, она сама Герыча чистила. Все нормально, к тебе не подкопаются. А этот нуб просто девчонке своей, Лизке, признается, и все. Все!

– Нет, не все, – тихо сказал отец.

Сыну следовало преподать урок. Такой, чтобы на всю жизнь запомнил. Как в свое время отец, Виталий Ефимович Звягинцев, герой Второй гражданской и один из инициаторов образовательной реформы, преподал ему, зеленому и глупому юнцу.

– Как, говоришь, он намерен признаться?

Поначалу Виталик чуть не заплакал. Но когда Геннадий Витальевич припугнул его тем, что заодно со злосчастным Толиком пострадает и Соня, быстренько на все согласился. Л у них, большая и чистая Л. А Л – это слабость, Л – это то, чего допустить ни в коем случае нельзя. Вот к этому словцу, значит, мы мину и привяжем. Вшить ее, готовенькую, сможет даже молокосос с оранжевым. Тут главное делать все на ближнем контакте, не по сети. Личные логи чистить намного легче. А спишем мы все на что? Спишем мы все на профилактические акции минобра, проводившиеся во времена героя Второй гражданской Виталия Ефимовича. Тогда гайки закручивали пожестче, и КЦП зачастую сливал в открытый доступ заминированный ЗК. Некоторые зараженные копии все еще бродили по сети, достаточно изменить дату создания файла. Что ж, бедному мальчику просто не повезло…

Проговорив с сыном еще раз все, от начала и до конца, Геннадий Витальевич удовлетворенно улыбнулся.

Виталий, в котором ни следа не осталось от чужого и наглого Хорхе, взглянул на отца с надеждой и страхом.

– Но он же поправится, да? Его же почистят, и все будет ок.

– Конечно, – еще шире улыбнулся Геннадий Витальевич, как улыбался тем студентам в Харькове. – Разумеется, все будет ок.

Толик в школу летел. Еще и денек выдался, как нарочно, солнечный – редкое чудо даже летом, что уж говорить о конце сентября. Всю дорогу Толик представлял, как он Лизке скажет… Может, до начала уроков ее перехватить? Или нет, лучше после занятий… Нет, в коридоре на перемене, когда все девчонки будут трепаться в нише у окна, а она не со всеми, такая одинокая, будет стоять и улыбаться солнышку. Как те дуры обзавидуются! А он опустится на одно колено, и плевать, что смешно и как в старом мувике, возьмет ее за руку и скажет…

… Когда вчера Хорхе ломанул его ментопроцессор Марьиным ключом и подключил ЗК-лексопакет, Толика будто током ударило. Столько там всего! Такого… настоящего, правильного. Неудивительно, что Сонька с Хорхе зависала, и, наверное, циклер тут был даже ни при чем. ЗК гораздо, гораздо круче! Правду говорят, у древних слова били прямо в точку, и Толик даже чувствовал эту, где-то пониже грудины и повыше солнечного сплетения. Точка пульсировала, и от этого на сердце делалось радостно и тепло и немного щекотно. Как в день рождения, когда предвкушаешь и подарок от родителей, и поход в зоопарк, и открытие новых уровней в «Звездном ударе», и вообще много хорошего впереди…

Зашуршали кусты у тропинки, и в лицо Толику уткнулся тусклый взгляд городского сумасшедшего ДД.

– Не ходите, девки, замуж, – голосом попугая из мультика сказал маньяк. – Не ходи ты за мною, хороший мой.

– Я и не хожу! – радостно захохотал Толик.

У него было такое отличное настроение, что даже ДД не мог его испортить.

– Не броди по старым адресам! По йапишным и по телефонным! – прокричал ДД, но Толик уже рванул с места и, расшвыривая подошвами недовольные таким обращением листья, припустил к школе.

И в школе все сложилось как нельзя лучше. Точь-в-точь как он представлял: девчонки из класса собрались шушукаться и смеяться в нише, а Лиза стояла посреди коридора и смотрела на солнце, искрящееся в не высохших после ночного дождя окнах. Толик подошел к ней, так же как бежал по парку, как будто летел, как будто его несло на быстрых и ловких крыльях. Взял за руку. Опускаться на колени он все же не стал, и оказалось, что вовсе не надо. Лизка удивленно обернулась, распахнула серо-зелено-голубые глаза… Девчонки затихли. Все стихло, замерло, и стало слышно даже, как звенят в солнечных лучах пылинки.