Бронислава Бродская - Команда доктора Уолтера [СИ]

— Я просто я понимаю бедняков и безработных, у которых нет надежды на улучшение своего положения и талантов нет…

— Да, бросьте вы. Протестующим натуралам надо учиться и работать, например, как вы поступали. Вы талантливейший из талантливых, участник нашей программы, которая на глазах расширяет возможности медицины… зачем вы с ними, Майкл? Только не говорите мне о каком-то особом понимании неимущих, сочувствии и прочих, якобы, высоких материях. Не могу вам поверить. Наша команда, — вот мы все, и есть истинные гуманисты. Мы спасем тысячи жизней, а выходить на улицы и орать о несправедливости — это не для вас, Майкл.

— Вы, сэр, меня позвали, чтобы отчитать?

— Нет, я хотел понять вашу мотивацию, но я ее не понял. Вы и сами не знаете, почему вы ратуете за натуралов. Поймите это, и тогда я тоже вас пойму.

На обратном пути к гаражу они не сказали больше ни слова.

В гараже Роберт кивнул на прощение Майклу и уселся в свой лимузин. Питер молчал, безошибочно чувствуя, что шеф устал и разговаривать не расположен.

Еще утром Роберт был полон планов по-поводу борьбы с натуралами, но сейчас эта борьба стала ему совершенно неинтересна: истинные натуралы — обычные дураки, и он, Клин, не будет тратить на них свое время. Дураки, а имя им легион, не умеют думать, они только реагируют на раздражители, как животные. Лучший им ответ — полное игнорирование. Майкл, однако, не дурак. Тут что-то другое, может постыдное, а может похвальное, но — другое. Надо об этом еще раз с Ребеккой поговорить, но на следующей неделе. Поспешность, с которой он еще вчера встречался с Ребеккой, стала казаться Роберту нелепой. Вдруг засуетился по какому-то ничтожному поводу.

Вечером ему удалось полностью выкинуть все свои мысли о натуралах из головы, они с женой сидели на террасе, и Роберт выслушал соображения Дороти о предстоящем субботнем празднике. Ее волнение даже показалось ему трогательным. Жаль, что он сам так не умел.

Зато Майкл был собой невероятно недоволен. В полемике с Робертом он оказался проигравшим. Как он мог так бледно выглядеть, когда речь шла о самом для него интересном в жизни? В Центре к нему прислушиваются, но у бунтующих натуралов нет привычки к интеллектуальному осмыслению проблем, а вот в других аудиториях его аргументы не принимаются. О чем это говорит? О том, что за рамки своей туповатой целевой группы он выходить не должен. И наверное, в чем-то Клин прав: он — убежденный натурал, но на чем основаны его убеждения? Действительно ли он «свой» для протестующих? Господи, ну конечно нет. Он насквозь фальшив, и это чувствуют даже придурки из Центра, не говоря уж о таких личностях, как доктор Клин. Так, надо разобраться, каковы его опции:

… несмотря на ясное понимание полной глупости требований натуралов и трескучих лозунгов о, якобы, социальной справедливости, надо использовать выгодную конъюнктуру и включиться на главных ролях в борьбу за приоритет натуралов в распределении искусственно выращенных органов… Это будет выгодно для продвижения… но, ведь, и так налицо приоритет натуралов в трансплантации органов. Даже их спец больные — все натуралы. За что же тут бороться? У натуралов нет денег? Это серьезная социальная проблема, которая напрямую не связана с вакцинациями, и никакая борьба, даже, если она и была бы успешной, а полностью успешной она так или иначе быть не может, не приведет к бесплатному медицинскому обслуживанию самых бедных слоев населения… кто, собственно, будет за все платить? Богатые ювеналы и геронты? Но борьба же направлена против вакцинаций, так где же логика? Ее нет. Против своего собственного разума он не пойдет, просто не сможет, потому что он — ученый. Исключено.

… так, он всегда считал, что ненавидит вакцинированных, теперь надо понять почему… честно ответить себе на этот вопрос. И вообще, действительно ли он их ненавидит? Его родители — натуралы, причем убежденные, но он-то давно отошел и от родителей и от их убеждений. Он их просто-напросто обогнал. Он ученый и… что «и»? А то, что он призван познавать мир. Эта задача вне рамок возрастных отличий. Что конкретно ему в геронтах не нравится? Они, как говорил Роберт, «едят чужой хлеб»? Но это же ерунда. Ему плевать на «хлеб», плевать на бедных, плевать на идиотов. Он, и тут Роберт снова прав, — другой, и это не его проблема. Ага, значит геронты для него вполне приемлемы… дело в ювеналах. Чем-то они ему неприятны. Чем? Лгут? Ну, это вопрос спорный. Может ли он выявить ювеналов на улице? Думает, что может, но… признаемся себе… не всегда, не всегда. По-настоящему хорошо он знает только Люка, Наталью и Алекса. Они — члены команды. Красивы, очень красивы, в хорошей форме, умные, настоящие ученые. Что же его бесит? А то, что они в своем преклонном возрасте выглядят лучше его, их любят женщины… а Наталья имеет много любовников. Он этого не знает, но предполагает. У Люка родился ребенок, он даже такое может себе позволить! А у него, Майкла, нет женщины, которая родила бы ему ребенка, вообще нет женщины. Пока нет… Он им завидует, вот тут что! С другой стороны, чему уж тут завидовать: ему 28 лет, у него впереди вся жизнь, а они скоро умрут. Умрут, умрут, никуда не денутся, как бы не хорохорились, таковы правила их опасной игры. А он не хочет умирать… да, что сейчас об этом думать?

… А почему он именно сегодня решился поставить все точки над «i»? Почему, почему… странно. Ничего не странно. Потому, что он встречался с доктором Клином. Они в первый раз серьезно поговорили. Неважно даже, о чем, важно, каким ему доктор Клин показался. Старик плохо ходит, не водит машину, может неважно себя чувствует, но… мужику 121 год, а какой ум! Разве во-время их беседы Роберт ему хоть в чем-нибудь уступил? Наоборот, по-сравнению с Робертом он, Майкл, выглядел неважно. Роберт работает и работает на пике своего мощного научного потенциала, у Роберта большая и дружная семья, у него достаток, который позволяет ему не думать ни о чем, кроме работы, которая, по всему видно, его до сих пор интересует. Для стариков команды давно уже несущественно, как они выглядят и нравятся ли они женщинам, хотя… говорят, у Стива красивая жена-натуралка. Она с ним не потому что он красавчик, а потому что женщин тянет на талант и… возможно он тоже талант, да, что там лукавить… он и правда талантлив… а раз так… у него все будет. Будет, но для этого…

Майкл сделал вывод, который вытекал из всех его рассуждений. Вывод слишком неожиданный, слишком спонтанный, слишком противоречащий всему, чем он в последнее время жил, и поэтому он был к нему не готов. Майкл понял, что ему придется принимать решение, трудное, тягостное, почти непосильное, но другого выхода не было. А главное, посоветоваться ему абсолютно не с кем. Может с Ребеккой поговорить? Ну, как же он это сделает? Что она о нем подумает: вчера громче всех защищал дело натуралов, а сегодня переметнулся к врагу?