Райан Гродин - Инвиктус

— Рекордеров там нет? — спросил он у кузины.

— Насколько нам известно, ни одного. — Это означало, что ранее и в течение 2371 года рекордеры на «Титаник» не отправлялись. А вот миссии из будущего могли побывать. Имоджен этому не удивилась бы. Трагическая гибель «Титаника» привлекала огромное внимание. Если создать сериал на основании записей, можно заработать миллиарды.

Но это было и знаковое событие с участием многих составляющих. Большое число погибших. Значительное количество спасшихся. Шумиха в прессе. Из боязни изменить историю Корпус предпочитал держаться подальше от происшествий подобного рода. А Лакс без колебаний отправил их в экспедицию. Все опять сводилось к двум факторам — деньги и страх. Какой из них сильнее?

Фарвей вел себя настолько бесстрашно, что Имоджен просто не понимала его. Если бы ей велели надеть этот костюм и высадиться на корабль, которому предстояло вскоре стать глубоководной могилой, она ни за что бы не согласилась. Имоджен устраивала должность историка, ведущего Фарвея по коммуникатору и имеющего дело с опасностью без пуль и адреналина.

Фарвей не отрываясь смотрел на экран, который, соединившись с его роговичным имплантом, будет иллюстрировать устные комментарии Имоджен сценами с места событий.

— Сколько до координат высадки? — окликнул Фарвей Грэма.

— Автопилот ведет нас еще десять минут. Через пятнадцать будем готовы к прыжку. — Сопаты и кедровый лес. Вот о чем напоминал Имоджен голос Грэма.

Ох, пропади оно все пропадом! Щеки снова запылали. Имоджен уткнулась в мех Шафрана, чтобы спрятать лицо. Красная панда что-то прострекотала и вместо того, чтобы выручить в качестве муфты, свернулась у нее на шее, как боа старой дамы. Грэм даже глаз не оторвал от своих расчетов. Имоджен не знала, радоваться или огорчаться. Может, и то, и другое?

Успехи в личной жизни Имоджен: 0. Уффф…

— Ну ладно. — Фарвей обхватил Бартлби за талию и поволок манекен в ванную комнату. — Я лучше пока переоденусь.

Рабочее место Грэма Райта больше напоминало святилище, чем рабочую консоль. Место почитания и служения системным блокам и порядку. Обычные клавиши и мониторы, навигационные системы, жизненно важные для любой машины времени и равные ей по стоимости… И числа, постоянно числа, потоком несущиеся через его мозг на такой скорости, что мозг гения калибром поменьше мог и не выдержать. Серое вещество Грэма имело огромную пропускную способность, так что часть широты еще оставалась про запас. Обучение казалось ему настолько легким, что он прошел его дважды, сначала освоив в Академии программу инженера, затем рекордера. Зачем заполнять знаниями только один уровень? Зачем заключать себя в крохотную коробочку?

Может, из-за этого он и увлекся кубиками Рубика. Да, это коробочки — кубики внутри кубиков, а внутри еще кубики, но каждый из них содержит более сорока трех квинтиллионов цветовых комбинаций. Грэм гордился тем, что владеет шестью такими игрушками из винтажного 1980 года, взятыми свеженькими со сборной линии. Они украшали консоль яркими насыщенными цветами — красным, оранжевым, желтым, зеленым, голубым и синим, постоянно напоминая, что решение можно найти всегда. Несколько поворотов + абстрактное мышление = непорядок устранен.

Ничего Грэм так не любил, как полностью погрузиться в проблему, казавшуюся хаосом, и решить ее. Поэтому он и вступил в экипаж «Инвиктуса». Пилотировать корабль сквозь время — дело ответственное, но непродолжительное. На обычных машинах инженеры зачастую закидывают ноги на стол и, пока рекордер выполняет задание, смотрят запись. Жизнь на борту нелегальной машины времени гораздо вольготнее. Нет необходимости скучать. Можно заняться чем угодно: помочь Прие откорректировать двигатели, настроить тепловые сканеры для Имоджен, а иной раз и выйти из корабля, чтобы спасти задницу Фара.

Но числа оставались его и только его вотчиной. Сложнейшие формулы удерживали «Инвиктус» на курсе при прохождении Решетки, обеспечивали выход из нее в заданный год, месяц, день, час, минуту, секунду, миллисекунду. Это немного напоминало сборку кубика Рубика, только наоборот. Вывернуться из настоящего в обособленное временное состояние. Астрофизические расчеты достигали такой сложности, что Грэму приходилось ставить свой «Тетрис» на паузу.

Счет замер на 360 000. «Инвиктус» погрузился в ничто, именуемое Решеткой. Грэм набирал уравнения на экране. Он пробовал, проверял, выкручивался, устранял и решал, стараясь посадить корабль в 14 апреля 1912 года, в шесть часов вечера.

Проверял, выкручивался, решал, но недорешивал…

Хотя они находились в безвременье и физически чувствовали это, так же как астронавты чувствуют отсутствие гравитации, у Грэма вдруг перехватило дыхание; острое, резанувшее по горлу ощущение подсказало, что вычисления продолжаются слишком долго. Он уставился на экран и перечитывал формулы, пока белые пиксели не превратились в разноцветные и не поплыли перед глазами.

Недорешил…

Вечность прошла и свернулась внутрь себя за одну наносекунду, прежде чем Грэм понял: что-то не так. Он не мог заставить числа соответствовать нужным значениям. У него не получалось, как обычно. Что-то не сходилось.

Не укладывалось. Не совпадало.

Почему не получалось?

Уравнение не имело решения. Случилось невозможное.

Они не могли совершить посадку.

Грэм оторвал взгляд от экрана и огляделся. Странно, но в отсеке «Инвиктуса» царило спокойствие. Прия помогала Фару разгладить лацканы на новом костюме. Имоджен не отрывалась от исторического экрана. Шафран лежал у нее на плечах, размахивая волосатым хвостом, как маятником на старинных часах: тик-так, тик-так, тик-так.

Только этим часам нечего отмеривать. Нечего. Нечего. Не получается. Они не могут совершить посадку. Не могут…

Имоджен подняла взгляд — вспыхнули зеленые глаза, потом покраснела, потом нахмурилась, и только тогда Грэм постарался заглушить эти мысли. Если он не сосредоточится, паника овладеет им и в конце концов раздавит.

Он снова повернулся к бледным цифрам на экране, глубоко вздохнул и принялся перепроверять. Пробовать, выкручиваться, все-таки решать…

Одно из чисел изменилось.

Если бы Грэм не видел это собственными глазами, никогда бы не поверил, что такое возможно. Хотя физика путешествий во времени вещь непредсказуемая и сложная, у нее свои законы. Шестерки не могут просто так превращаться в восьмерки. Цифры в уравнении не могут изменяться, таковы законы мироздания.

Не могут, но изменились.

— Ты в порядке, Грэм? — спросила Имоджен.

— Все прекрасно. — Только еще раз проверив уравнения, Грэм понял, что не солгал. Вычисления работали! Он мог ввести их в посадочное устройство «Инвиктуса» и выйти из Решетки прямо в 14 апреля 1912 года, в шесть часов ноль-ноль минут вечера. Но сначала требовалось проверить, что голографический щит машины времени включен и она автоматически мимикрирует под окружающую обстановку. Если да, то любой, посмотревший в небо, увидит все то же: звезды, синеву, возможно, облака. Если нет — что ж, это будет совсем другая история.