Райан Гродин - Инвиктус

91 %.

— Я работаю над нейтрализацией.

— Так парень еще жив? — Рука агента Аккермана на миг закрыла кровавые пятна и исчезла по запястье. Из карманной вселенной она вынырнула с бластером. — Похоже, вы слишком мягкотелы, чтобы нажать на курок. Отведите меня к катализатору, и я сам выполню работу.

92 %.

Элиот уже не представляла, чем задержать его на эти последние восемь процентов. Она вскинула руки.

— Я не уверена, что выстрел решит дело. Началом Угасания послужило событие, не человек. Если мы вернемся во времени и изменим…

— Новые поворотные точки — последнее, что нужно в этом беспорядке! — прорычал агент. — Кроме того, я что, по-вашему, похож на исторического прыгуна?

— Такая нарядная шляпа собьет с толку кого угодно.

93 %

Имоджен вернулась, тихо предложив:

— Сделай так, чтоб он отступил чуть-чуть влево.

Элиот сдвинулась в сторону. Агент Аккерман повторил ее движение, крепче стиснув в руке оружие, и попал под камеры наблюдения. Помещение тут же наполнилось гортанным воем сигнализации и стробоскопическими лучами, бьющими во все стороны. Тревога. Несанкционированное проникновение. Лицо не распознано.

Ну и чем помогло, что к списку всех осложнений они прибавили еще и Корпус? Ситуация только еще больше накалилась: дуло бластера поднялось и нацелилось в грудь Элиот, а вены на лбу агента Аккермана вздулись от ярости, похожие на выползающих из-под шляпы червей. Крик перекосил рот, но Элиот ничего не слышала из-за воя сигнализации. 96 %. Секунды ползли. Физиономия агента Аккермана наливалась малиновой краской, и Элиот совсем не нравилось, как дергается его палец на спусковом крючке.

97 %.

Шум отовсюду — сигнализация, коммуникатор, рев агента Бюро — сливался в сплошной неразборчивый гул.

98 %.

Скоро она сможет прыгнуть, но куда? Аккерман последует за ней, если только…

К мигающим вспышкам добавилась яркая пульсация. Прибыла служба безопасности Корпуса вместе со своим высокоэнергетическим оружием: станнерами. Глаза агента Аккермана побелели от выпущенного в него заряда — один удар в шею, другой в бок. Элиот стояла с высоко поднятыми руками. Форма Корпуса избавила ее от нападения. Ближайший к ней охранник, мужчина с медно-рыжими волосами, на именном жетоне которого было написано Дж. Дайкема, протянул руку успокаивающим жестом.

— Вы в порядке? — прочла она по губам.

99 %.

Элиот кивнула, взглянув на агента Аккермана. Тот лежал без движения в позе эмбриона, фасонистая шляпа свалилась с головы и валялась на полу. Опасаться его преследований в ближайшее время не приходилось. И сам он, и его интерфейс поглотили слишком много электричества, чтобы нормально функционировать. Гениальное решение. Без сомнения, благодарить за него следует Грэма…

Но решение этой проблемы только открыло дорогу десятку других. Дж. Дайкема повнимательнее присмотрелся к ее бейджу, прочел Temporem Ullum Homo Non Manet, и до него дошло, что латинское изречение не совпадает с тем, что у него на рукаве. Его веснушчатый кулак сжался вокруг электрошокера.

— Эй…

Передача завершена.

В следующий момент Элиот исчезла на глазах у всех, оставив после себя кабель, агента Бюро без сознания и четверых потрясенных охранников.

Из своего капитанского кресла Фар наблюдал, как из редеющей темноты проступают очертания коз, как становятся все более отчетливыми их силуэты на фоне зарождающейся над Центральным зари. Смотреть на них — развлечение ниже среднего. Те немногие, которые не спали, равнодушно и со скучающим видом щипали покрытую росой траву. Ему не сиделось, хотелось двигаться, но на заваленном одеждой полу не было свободного места. Вместо этого Фар начал ковырять подлокотник своего кожаного кресла, делая дырку в оранжевой обивке все шире и шире, пока остальные члены экипажа занимались решением возникшей проблемы. Фару, никогда не бывавшему с этой стороны задания, предложить было нечего.

Он сидел в стороне, ковырял кресло и наблюдал, как козы выделяются на фоне рассвета. Прибытие Элиот и последующий взлет наделали достаточно шума, чтобы животные навострили уши и уставились на пустой участок поля. Будь их глаза и умы острее, они могли бы заметить шов там, где голограмма корабля встречалась с реальным воздухом. Но, оставаясь тем, кем были, они просто вернулись к еде.

«Инвиктус» вырвался из времени Центрального, козы уступили место Решетке. Абсолютная тьма взирала на Фара, и он вдруг понял со всей ясностью: они не вернутся. Получится у них или нет, тот, кто он есть сейчас, больше никогда не увидит Центральный. Это было маленькое прощание, но вместе все эти мелкие последние детали складывались в нечто очень большое.

— Ты была права. — Он развернул кресло к Элиот. Ее коммуникатор все еще был соединен с системами «Инвиктуса», каждый вдох усилен. Она дышала так, будто только что пробежала марафонскую дистанцию. — Агент Аккерман — полная задница.

— Я забыла, — глоток, вздох, — про маячок Веры. Этого не было в моем самоинструктаже. Но идея с вырубанием была блестящей. Даже если Аккерман и получит вновь доступ к своей системе телепортации, ему нас не найти. Агенты Мультигалактического Бюро не оснащены для путешествий во времени.

— Отлично кликнул, Грэм!

— Неплохо завернула, Имоджен!

Они улыбнулись друг другу и, наводя мост между креслами, ударили ладонью о ладонь. Глядя на парочку, Фар не мог избавиться от чувства, что празднования преждевременны. Они сбежали только от Мультигалактического Бюро, растолкав дракона, то есть Корпус, который как раз и располагал возможностями для путешествия во времени.

— Когда включилась сигнализация, я стер записи с камер наблюдения, — объяснил Грэм, поймав взгляд Фара. — Корпусу останется только гадать, что же произошло.

— Хоть что-то. — Фар повернулся к Элиот. — Ты загрузила файл?

Она кивнула, стаскивая парик.

— Все сто процентов.

— Посмотрим последний день? — Фар жестом указал на общую зону.

Они собрались обычными группками — Фар и Прия на одной тахте, Грэм и Имоджен заняли другую. Последние двое держались за руки, а феромоны на стороне его кузины преобразились в улыбки. Хотя Фар видел Имоджен с этим цветом волос и раньше, он не мог припомнить, чтобы они так сверкали. Она буквально светилась. Если бы еще сцена всеобщего счастья не отзывалась пронзительной ноткой боли.

Еще один первый и последний. У них никогда не было ни малейшего шанса…

Элиот устроилась на полу со скрещенными ногами и оцепенела, когда Шафран запрыгнул к ней на колени. Страх напряг плечи, но красная панда всего лишь свернулась в клубок.