Александр Михайловский - Момент перелома

– Браво, Степан Александрович, – кивнул Одинцов, – а я-то об этом факторе «Х» и не подумал. Так что за рабочую гипотезу надо брать то, что царевич Алексей родится больным гемофилией со всеми вытекающими отсюда последствиями, но заметят это только через несколько месяцев после рождения – вот тогда все и начнется. К тому моменту у нас наготове должен быть свой кандидат, а за спиной у этого кандидата – лейб-компания из героев войны, георгиевских кавалеров и отчаянных головорезов, которым убить какого-нибудь аристократа – это все равно что выпить стакан воды.

– Идея примерно понятна, – кивнул я, – подсадить кандидата на трон с помощью штыков и рулить страной, встав у него за спиной…

– Вы меня неправильно поняли, – покачал головой Одинцов, – никаких кукол-марионеток не будет. И мне, и России нужен император, который, восприняв исходящий от нас толчок в нужном направлении, и сам пойдет к светлому будущему, и рядами и колоннами поведет за собой страну. В связи с этим я и прошу вас понаблюдать за нашими фигурантами. Я хочу знать, кто из них сможет в случае крайней необходимости отдать приказ стереть с лица Земли семьдесят два европейских города и убить несколько миллионов ничего не подозревающих людей в случае, если эта Европа объединится и пойдет на Россию войной. Например, после нашей победы над Японией англичане резко замирятся с кайзером и начнут заманивать его в Антанту, ну а Франца-Иосифа и заманивать не надо – сам прибежит. В такой войне у России не будет ни друзей, ни союзников, а одни враги; и именно тогда, не раньше и не позже, наступит время ваших «Калибров». Даже в случае, если ваш «Иркутск» будет ошвартован прямо под окнами Зимнего дворца, ядерные «Калибры» достанут до Неаполя, Тулузы и Бордо…

– М-да, – хмыкнул я, – почему-то казалось, что первым по счетам предстоит заплатить японцам…

– А зачем? – пожал плечами Одинцов, – японцев надо разгромить конвенциональными средствами, тратить на них ядерные боеголовки – это стрелять из пушек по воробьям. Вот англичане – это совсем другое дело.

Немного помолчав, Павел Павлович добавил:

– Итак, в связи со всем вышесказанным попрошу вас как следует подготовиться к этому визиту, как будто ваш подводный крейсер сразу собираются посетить… ну, э-э-э, три Дмитрий Анатольевича Медведева сразу, причем один из них в юбке. Одним словом, все на вашем подводном корабле должно блестеть, как у кота фаберже, а экипаж иметь вид, как положено в эти времена – лихой и придурковатый. Или не надо придурковатости – чай, не голливудская комедия про глупых русских. Пусть экипаж будет на своих постах и пусть все выглядят занятыми и чем-то сильно озабоченными. Но в тоже время рапорт, хлеб-соль и прочие атрибуты сердечной встречи должны иметь место. Как-никак встречаем, возможно, будущих императора или императрицу. Понятно, Степан Александрович?

– Не беспокойтесь, Павел Павлович, – заверил я, – все будет сделано по высшему разряду. Не подведем.

28 марта 1904 года 07:45 по местному времени. Поезд литера А, на подъезде к железнодорожному вокзалу г. Порт-Артура.

Позади осталась вся Россия, от Санкт-Петербурга и до Порт-Артура – почитай целый континент. Оставались последние версты долгого пути. За окнами ставшие привычными сопки плавно перетекали одна в другую, отличаясь друг от друга лишь редко разбросанными домишками китайских крестьян да деревьями с погнутыми морским ветром стволами. Откуда-то издали доносился праздничный перезвон колоколов. Пасха!

Великий Князь Александр Михайлович, кутаясь в наброшенную на плечи контр-адмиральскую шинель, нервно курил папиросу за папиросой, пытаясь в ароматном дыме спрятать нарастающее волнение. На вагонном столике лежал вскрытый пакет из плотной бумаги и странной прозрачной пленки. Пакет был запечатан сургучными печатями и надписан четким типографским шрифтом: «Его Императорскому Высочеству Великому Князю Александру Михайловичу Романову. Лично в руки, секретно, конфиденциально.» Пакет был вчера ночью передан на поезд Великих Князей начальником станции Пуланьдянь. На все настойчивые вопросы Михаила о том, как пакет попал к нему, старый путейский мялся, опустив глаза к земле а потом взмолился: «Не губите меня, Христа ради, Ваше Высочество, я Им Слово давал, супругой и детишками клялся. Это ж такие сурьезные люди, ну никак не могу, ей-Богу! Вот как война началась, у нас хунхузы озоровать начали. Странные какие-то хунхузы, их главный себя господин Цзянь называл. Стражники наши их поймать не могли, казаки тоже гонялись за ними, гонялись – да и плюнули. А давеча, значит, его Высокопревосходительство Наместник этих прислал. Десятка два их было – все в офицерских чинах, хоть и молодые. Форма на них такая особая была – сама зеленая, как тот гаолян, а под ней тельняшка морская. А в глаза, Ваше Высочество, им и вовсе лучше не смотреть, мрак там. Старший их аж цельный подполковник. Пошуровали они в балочках пару дней, а на третью ночь тут по соседству небольшая стрельба образовалась. Утром выходят на разъезд, с собой тащат рогожные кули и этого самого Цзяня, хитро связанного. А в кулях головы этих хунхузов – говорят, для отчета. А подполковник мне и говорит – Спасибо тебе, отец, не хунхузы это были, а японская разведгруппа…»

– Так и сказал? – переспросил Великий Князь Михаил, – «японская разведгруппа»?

– Ей-Богу Ваше Высочество, так и сказал, – крестясь, ответил железнодорожник, – Разведгруппа – слово какое-то новое; по смыслу понятно, а поди ж ты…

– Так это они передали тебе пакет? – Великий Князь Михаил бросил острый взгляд на Александра Михайловича, вертящего в руках злосчастный пакет.

– Не губите, ваше Высочество! – опять взмолился железнодорожник.

– Мишкин, оставь его… – Паровоз дал гудок, и Александр Михайлович поставил ногу на подножку вагона. – Дал слово, пусть держит. Что мы, японцы, чтоб пытать его? А то сейчас на крики Ольга выскочит, и будешь ты уже от нее отбиваться.

– Эх, была не была, – Великий Князь Михаил обхлопал себя по карманам, вытащил смятую бумажку и сунул ее в руку железнодорожника, затем вскочил на подножку отходящего поезда.

Старик развернул сложенную в несколько раз бумажку – и с денежной купюры на него глянула Государыня Императрица Екатерина Алексеевна во всей своей грозной красе.

В своем купе Великий Князь Александр Михайлович разорвал пленку и наискось взрезал пакет. Оттуда выпал тонкий листок бумаги и две фотографии – это была те сведения, за которые агенты иностранных разведок неверняка отдали бы немало золота.

Текст, отпечатанный четким шрифтом лазерного принтера, гласил: «Его Императорскому Высочеству Александру Михайловичу Романову. Получил информацию о Вашей встрече с нашим представителем, капитаном первого ранга Ивановым Михаилом Васильевичем. По прибытии в Порт-Артур Вас будут встречать капитан первого ранга Карпенко Сергей Сергеевич и подполковник морской пехоты Новиков Александр Владимирович. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество на благо России. Подпись: Павел Павлович Одинцов.» Скрепляли все это послание замысловатая подпись с завитушками и круглая гербовая печать с двуглавым орлом, по кругу которой шла фантасмагорическая для этой реальности надпись «Специальный Представитель Президента Российской Федерации».