Александр Михайловский - Момент перелома

Михаил нахмурил брови и задумался.

– Наверное, да, надо будет посмотреть план ваших учений. В конце концов, и я, и Ольга отвечаем за своих людей. Да, господин Новиков – а что если я скажу вам, что хочу пройти обучение в вашей бригаде?

Новиков пожал плечами.

– Тогда я скажу Вам, Ваше Высочество, что порядки, заведенные вашим папенькой во времена Вашего детства, покажутся вам истинным курортом. Вечером вы будете падать в койку полумертвый от усталости, а утром вскакивать по звуку горна, забыв, кто вы и что вы. И не будет Императорского высочества Михаила Александровича Романова, будет только курсант-поручик Михаил Романов. Но если вы выдержите все до конца, тогда вас не смогут убить в подворотне два пьяных обормота. Скажу больше, с вами не справятся и двадцать два таких оболтуса.

– По рукам, господин подполковник, поручик Михаил Романов будет в вашем распоряжении сразу после прибытия на острова Эллиота.

– Желаю успехов, Ваше Императорское Высочество, – Новиков перехватил заинтересованный взгляд Великой Княгине Ольги из-под вуали и мысленно кивнул про себя, снова поворачиваясь к Великому Князю Александру Михайловичу: – Ваше Императорское Высочество, у меня приказ от моего начальства – взять вас всех троих под надежную охрану.

– Господин Одинцов? – переспросил Александр Михайлович.

– Так точно, он, – подтвердил Новиков. – Кстати, Его Высокопревосходительство Наместник в курсе, поскольку сам предложил усилить вашу охрану. И охранять вас мы должны все время, пока вы пребываете в Артуре.

– Ну, это недолго, – отмахнулся Великий Князь, – сначала мы зайдем в Порт-Артурский собор помолиться об успехе нашей и вашей миссии, а потом сразу же отбудем к вам, на острова Эллиота. – в голосе Великого Князя Александра Михайловича прозвучал металл. – Его высокопревосходительство Наместник против не будет, ибо наша главная миссия там!

Адмиралу Алексееву осталось только с обескураженным видом пожать плечами – прямо здесь и сейчас его как бы невзначай начали оттирать от пришельцев из будущего. Конечно, Павел Павлович Одинцов человек чести, и все старые договоренности останутся в силе, только вот власть и влияние будут уже не те. Кроме того, он рассчитывал как минимум на неделю приемов и балов, когда в непринужденной обстановке можно было бы улаживать свои дела.

28 марта 1904 года 11:15 по местному времени. г. Порт-Артур, набережная Нового Города у моста через реку Лунхэ.

Молебен – или как это у них называется – кажется, закончился. В дверях церкви, которую тут громко называли собором, появились люди. Что хорошо – так это то, что дорога из церкви вниз, проходит по тому склону Соборной горы, что обращен к реке. Поэтому единственное место, откуда процессию можно быть обстрелять – это заросшие кустарником овраги у подножия горы Перепелочная на той стороне реки.

«Вот в чем моя забота, – думал подполковник Новиков, – как установить и закрепить контакт, пусть болит голова у Одинцова, а все мои мысли о том, как бы доставить к нему драгоценные тушки Великих Князей максимально неповрежденными…»

Поэтому в самых удобных для засады местах еще с ночи мной выставлены секреты. Сделал я это в тот самый момент, когда получил информацию о том, что поезд Великих князей проследовал через разъезд Пуланьдянь. И вот сейчас наступил решающий момент. За те три с половиной часа, что прошли с прибытия поезда Великих Князей, дождь прекратился, ветер с моря разогнал тучи, и выглянуло солнце. Голубело небо в разрывах облаков, чирикали птицы. Беззаботная процессия спускалась с горы. Праздничный звон колоколов, весенние солнечные лучи настраивали на мирный лад, заставляли забыть о войне как самих Великих Князей и сопровождавших их офицеров, генералов и адмиралов, так и их охрану.

Великая Княгиня Ольга спускалась по дороге под руку с генералом Кондратенко. Ахтырские гусары в своих ярких желто-коричневых доломанах, придавали процессии элемент праздничности. После прослушанной службы настроение Великой Княгини улучшилось, и, выходя из церкви, она не стала опускать вуаль. Да и зачем, ведь ласковый весенний ветерок так приятно обдувает разгоряченное лицо – такая благодать, совсем не сравнить с холодной утренней моросью на вокзале. Генерал что-то говорил, но Великая Княгиня не вслушивалась. Но вот его слова начали потихоньку проникать в сознание.

– Ваше Императорское Высочество, посмотрите, какие странные и смешные эти американские солдаты…

Кондратенко показал влево, вниз по склону, где, опустившись на одно колено, застыли в неподвижности фигуры, обряженные в странные зеленые балахоны свободного покроя. Оружие эти бойцы держали наизготовку, все их внимание было сосредоточено на дороге, проходящей под горой вдоль реки, так что Великая Княгиня видела только их затылки, обтянутые зелеными капюшонам. Ей вдруг жутко захотелось увидеть их лица – хотя бы одно. Обычное женское любопытство? Может быть. Но в это время один из них, наблюдавший противоположный берег реки в бинокль, поднял руку, призывая к вниманию.

– Тихо, генерал! – Великая Княгиня Ольга остановилась и внимательно всмотрелась туда, куда был направлен его бинокль. Примерно в полутора сотнях саженей, на том берегу реки, в одном из небольших овражков, изрезавших подножие горы Перепелочная, зашевелились покрытые молодой листвой кусты, подходящие почти к самой железнодорожной насыпи. Потом на поросший травой откос сначала вылетела винтовка, а затем двое солдат в таких же зеленых балахонах, выволокли прилично одетого и отчаянно упирающегося молодого господина с завернутой за спину под невероятным углом рукой. Еще секунда – и господин был уложен лицом в траву, а его руки скованы за спиной. Призывающая ко вниманию рука медленно опустилась.

Неожиданно Великая Княгиня окликнула ближайшую фигуру в балахоне:

– Эй, солдат!

К ней обернулось лицо молодого парня, выкрашенное зеленой краской в цвет травы и перечеркнутое наискось несколькими черными полосами. Чуть насмешливо прищурив левый глаз, боец козырнул двумя пальцами, по-польски, потом постучал себя по левому плечу.

– Ваше Императорское Высочество, – донесся до Ольги полушепот, – с вашего позволения я не солдат, а прапорщик. А сейчас простите – служба…

От неожиданности Кондратенко дернулся и перекрестился.

– Свят, свят, нечистая сила!

А вот Великой Княгине вдруг стало стыдно, что из чистого ребячества она отвлекла от службы человека, который оберегал и ее жизнь тоже.

– Вот, генерал, а вы говорили – странные и смешные, – сзади неслышно подошел Великий Князь Михаил, который, оказывается тоже слышал их разговор. – Скорее уж, опасные и ужасные, – он немного помолчал, – для наших врагов. Тот тип с винтовкой наверняка хотел поприветствовать нас небольшим салютом, а то что-то слишком много Романовых развелось на свете. – Михаил прищурился, на глаз измеряя расстояние. – До него ведь было не более полутора сотен саженей, и не будь там секрета невидимок, он успел бы расстрелять по нам не одну обойму и спокойно скрыться, пока охрана бежала бы в обход через мост. И неважно, что у него там за винтовка – британский Ли-Энфилд, русская трехлинейка, германский Маузер девяносто восьмого года или японская Арисака, совершенно неважно. При обилии в нашей процессии очень важных персон он обязательно в кого-нибудь бы попал…