Ольга Гусейнова - Пепел на ветру [litres]

Поднимая еще не промерзшую пыль, резко затормозила в нескольких метрах от них, схватив ружье, выскочила из салона и начала методично стрелять в собак, предусмотрительно оставив дверцу открытой и не отходя далеко. Первые два выстрела были рассчитаны на то, чтобы распугать, но близость добычи наглухо отключила у псин страх и чувство самосохранения. В итоге пришлось бить наверняка, что привело стаю в чувство, и собаки, визжа и скуля, рванули врассыпную. Уже через полминуты на дороге, так же как и вокруг пришлых, лежало несколько убитых собак. Они и без меня неплохо справлялись, оказывается.

Первая волна страха и опасности схлынула, оставив после себя неприятную дрожь от испытанного напряжения. И надо бы уже уезжать, раз все обошлось, но я почему-то не могла, застыв в ожидании…

Незнакомцы удовлетворенно огляделись вокруг, проверив, что собаки скрылись из виду, досадливо поморщились на трупы под ногами, а потом дружно уставились на меня. Скоро начнет смеркаться, но пока еще достаточно светло, чтобы все хорошо видеть. Паренек спрыгнул на землю и встал рядом с мужчинами. Самый высокий, белокурый гигант, похожий на медведя, подхватил на руки девушку и опустил ее рядом с собой. Двое других – красивый русоволосый парень и жгучий брюнет явно постарше – молча вперились в меня взглядами, от которых задрожали коленки.

Они впятером почти синхронно двинулись ко мне, но я направила на них оружие и сухо спросила:

– Кто такие, и что здесь забыли?

Русоволосый скривил пухлые красивые губы в ехидной усмешке и неожиданно игриво ответил:

– А может, как в сказке: сначала накормишь, напоишь, спать уложишь, а потом вопросы задавать будешь?

Его откровенная наглость заставила напрячься еще сильнее, а блеснувшие небольшие клыки указали, что он полиморф. А я еще слишком хорошо помню встречу с ними двухмесячной давности. О, Триединый, неужели опять, только не это!

– Вам здесь не рады, уходите!

Я, пятясь и держа их на прицеле, приблизилась к машине и уже хотела скользнуть в ее безопасное нутро и рвануть отсюда, как раздался внушительный бас белокурого гиганта:

– Послушайте, девушка, не обращайте внимания на этого остряка, он не всегда понимает, когда есть время для его глупых шуток, а когда нет.

Я замерла, все еще держа их на мушке, но уже готовая запрыгнуть в машину и ударить по газам. Только бы успеть!

– Я помогла вам отбиться от стаи, что вам еще надо?

Гигант сделал ко мне шаг, но, отметив мое возросшее напряжение, остановился и быстро заговорил, подняв руки вверх ладонями ко мне:

– Мы не причиним вам вреда. Нас пятеро, среди нас беременная женщина и ребенок. Мы добираемся до Тюбрина, моя жена хочет выяснить, живы ли ее родители, и мы едем из самой Москаны…

– Неужели ваш путь занял пять месяцев? На машине? Или Москана пережила вторую волну? Тогда где войска, правительство или хоть кто-нибудь… – Услышав его, я заволновалась, так невероятна показалась их история. А может, все же…

– Нет! Москана в руинах… Была, когда мы покидали ее четыре месяца назад. А путь реально длинный, встретилось слишком много препятствий, не позволивших быстрее добраться сюда.

Мои плечи непроизвольно поникли: ну что ж, теперь нет больше никаких вопросов о положении в столице.

– В Тюбрине выжило не более процента от населения… По последним наблюдениям, человек пятьсот, и это от пятисот тысяч, ну еще по поселкам и фермам… Точно не скажу.

Гигант перебил меня.

– Мы проезжали города и поселки, где выживших нет вообще, а встречались и такие, где выжили многие, но там сейчас творится беспредел и беззаконие…

– В Тюбрине вас ждет то же самое. Там образовалась банда из зэков-кошаков и магов-отщепенцев… С женщиной вам туда лучше не соваться.

Все замолчали, но не напряженно, а как-то устало. Я же не знала, что делать дальше. С одной стороны, дико любопытно узнать у них, как обстоят дела в мире, но с другой – еще больше я боюсь их. И русоволосый насмешник, поблескивающий в мою сторону маслеными черными глазами, немало способствует сему. Но мой взгляд неизменно приковывал к себе третий мужчина.

На полторы головы, наверное, выше меня, брюнет с короткой стрижкой. Продолговатое лицо с резкими чертами и темными от многодневной щетины подбородком и щеками, поражает мрачной решимостью и… хищностью. От всей его чуть ссутулившейся фигуры разит опасностью и мощью. Его буквально окутывает аура внутренней силы и затаенной ярости. При одном взгляде на него меня передергивает от страха до судорог в спине. Я неосознанно вытерла влажную от пота ладонь о штанину и снова перехватила ружье второй рукой.

Жест не остался незамеченным, и мужчины, внешне было расслабившиеся, опять напряглись.

– Опусти ружье, девочка! Нехорошо тыкать им в тех, кто не причинил тебе вреда и, поверь, не причинит и дальше. – Брюнет произнес слова тихо, но его глубокий хрипловатый голос с рычащими нотками пробрал до костей.

Пока говорил, не отпуская моего взгляда, шел ко мне, глядя исподлобья. У меня возникло ощущение, что он готовится к прыжку. От сомнений не осталось и следа. Я резко наставила на него дуло, испуганно выкрикнув:

– Не подходи! Выстрелю…

Я уперлась в машину, чувствуя, как ребро двери врезается в спину. Мужчина подошел настолько близко, что ствол карабина едва ли не уткнулся ему в грудь. Где-то на периферии сознания отметила его темно-синюю стеганную утепленную куртку военного образца. А еще на таком расстоянии он выглядел еще внушительнее и массивнее. Едва заметное движение, и он держит мое оружие в своей руке, проделав все это спокойно, привычно и профессионально. Еще в шоке от его действий – вот так, не боялся подойти и забрать оружие, а ведь я могла выстрелить – прохрипела:

– Вы в своем уме, я же могла…

В этот момент я встретилась с его глазами, наконец, оторвавшись взглядом от груди. Невероятно голубые, словно покрытые льдистой корочкой, большие, с характерным черным ободком вокруг радужки – чистокровный полиморф. Причем, судя по силе ауры, которая ощущалась моей животной четвертинкой, – из волков или крупных кошачьих.

– Ты не могла! – его голос был таким же ледяным, как и его глаза цвета бескрайнего зимнего неба.

– Ошибаетесь, я могла бы. За эти пять месяцев меня жизнь многому научила, и в людей стрелять, защищая свою жизнь, тоже.

– Ты не могла бы! Выстрелить вот так, глядя в глаза и в упор, – нет. Может, только по конечностям да по собакам…

Неосознанно передернулась, и это тоже не укрылось от него. В его глазах что-то блеснуло, но я не успела разглядеть, какое это было чувство. Рядом с нами возник гигант, и хотя он казался на голову выше брюнета, почему-то я четко решила, что блондин гораздо более безопасный и более дружелюбный, чем его спутник.