Нил Шустерман - Серп

— Это дело вкуса, — возразила Цитра.

— Возможно. Но сейчас, когда вы знаете, чтó искать в этой живописи умирающих людей, я хотел бы, чтобы вы попытались прочувствовать ее. — И он повел их в следующий зал.

Роуэн был уверен, что ничего не почувствует. И как же глубоко он ошибся!

В следующем зале картинами были увешаны все стены от пола до потолка. Роуэн не узнавал художников, но это не имело значения. В полотнах было что-то общее, как будто их писала если не одна рука, то одна душа. Некоторые работы были на религиозную тематику, другие — портреты, третьи просто схватывали ускользающий свет будничной жизни с динамизмом, отсутствующим в постмортальном искусстве. Тоска и восторг, страдания и радости — всё было здесь, иногда даже вперемешку на одном и том же полотне. Это одновременно и тревожило, и брало за душу.

— Давайте побудем здесь подольше, — попросил Роуэн.

Серп улыбнулся:

— Конечно, давайте.

К тому времени, когда они закончили осмотр, музей открылся. Другие посетители обходили троицу десятой дорогой, что напомнило Роуэну о школе. Цитра, казалось, по-прежнему не понимала, зачем их позвал серп Фарадей, но Роуэн начал догадываться.

Фарадей повел своих юных спутников перекусить в кафе. Официантка сразу же усадила их и принесла меню, не обращая внимания на пришедших раньше. Еще одно преимущество положения. Роуэн заметил, что пока они сидели здесь, новые посетители в ресторан не входили. По-видимому, к тому времени, когда они покончат с завтраком, заведение и вовсе опустеет.

— Если вы хотите, чтобы мы снабжали вас информацией о наших знакомых, — проговорила Цитра, когда принесли ее заказ, — то на меня не рассчитывайте.

— Я сам собираю нужную мне информацию, — ответил серп Фарадей. — Пара детишек в качестве осведомителей мне не нужна.

— Зато мы нужны для чего-то другого, правда? — подметил Роуэн.

Серп не ответил. Вместо этого он заговорил о населении мира и задаче серпов если не остановить его рост, то хотя бы держать его в приемлемых рамках.

— Прирост населения должен быть оптимальным, чтобы Грозовое Облако могло и дальше эффективно служить человечеству. А потому необходимо каждый год выпалывать определенное количество людей. Для этого понадобится больше серпов.

Он вытащил из кармана кольцо — в точности такое же, как то, что носил на пальце. Камень поймал свет ресторанных огней, преломил его, отразил, но в самое ядро так и не пустил — оно оставалось темным.

— Три раза в год серпы встречаются на генеральной ассамблее, которую мы называем конклавом. Там мы обсуждаем свои проблемы, в том числе, нужны ли нашему региону новые серпы.

Цитра вжалась в спинку стула. Кажется, до нее наконец дошло. Хотя Роуэн уже обо всем догадался, вид кольца и его заставил слегка поежиться.

— Камни в наших кольцах, — проговорил Фарадей, — сделаны первыми серпами в начальные дни постмортальной эпохи, когда общество признало, что на место естественной смерти должна прийти неестественная. Таких камней произвели гораздо больше, чем было нужно, потому что основатели Ордена серпов обладали достаточной мудростью, чтобы предвидеть грядущее. Когда нам требуется новый серп, камень оправляют в золото и кольцо отдают избранному кандидату.

Он крутил перстень в пальцах, присматривался к нему. Камень рассыпал по залу танцующие блики. Серп взглянул в глаза собеседникам — сначала Цитре, затем Роуэну.

— Я только что вернулся с зимнего конклава. Там мне вручили это кольцо, с тем чтобы я взял себе ученика.

Цитра отпрянула.

— Пускай Роуэн! Я не хочу!

Юноша повернулся к ней. Эх, ну почему он не успел раньше нее!

— А я, значит, по-твоему, хочу?!

— Я выбрал вас обоих! — повысил голос Фарадей. — Вы оба будете обучаться ремеслу. Но по окончании периода обучения кольцо получит только один из вас. Второй вернется к своей прежней жизни.

— Да с какой стати мы должны соревноваться за то, чего оба не хотим? — возмутилась Цитра.

— В этом-то и заключается парадокс нашей профессии, — ответил Фарадей. — Те, кто хочет выполнять эту работу, не должны ее выполнять. А те, кто самым решительным образом отказывается — вот они-то и являются единственно достойными звания серпа.

Он сунул кольцо в карман, и Роуэн выдохнул. Он даже не подозревал, что не дышал последние несколько мгновений.

— Вы оба люди с прочным моральным стержнем, — продолжал Фарадей, — и я верю, что ваши нравственные принципы заставят вас принять предложение и стать моими учениками, — не потому, что я вас принуждаю, а потому, что вы сами этого захотите.

Сказав это, он встал и ушел, не заплатив. Потому что никто и никогда не приносит серпу счет.

Какая наглость! Подумать только — зачаровать рассуждениями о высоком искусстве, чтобы потом завлечь в свою жалкую ловушку! Никогда, ни за какие коврижки Цитра не выбросит на помойку свою жизнь, чтобы отнимать чужие !

Вернувшись вечером домой, она обо всем рассказала родителям. Отец обнял ее, и она выплакала на его плече свою обиду на сделанное ей ужасное предложение. А затем мать сказала нечто, чего Цитра не ожидала:

— И как — ты согласишься?

Тот факт, что мать вообще могла задать подобный вопрос, потряс девушку больше, чем кольцо, которое ей показали этим утром.

— Что?!

— Я понимаю, это трудный выбор, — проговорил отец. — Мы поддержим тебя, что бы ты ни решила.

Она смотрела на своих родителей так, словно до этого момента никогда их не видела. Неужели они настолько плохо знают свою дочь, что могут подумать, будто она согласится стать ученицей серпа?! Цитра не знала, что и сказать.

— А вы… вы разве не против? — Она с ужасом ожидала их ответа.

— Мы желаем тебе того, чего ты сама желаешь, солнышко, — проговорила мать. — Посмотри на это вот с какой точки зрения: серп ни в чем не ведает нужды. Все его запросы и желания удовлетворяются. И потом — тебе никогда не придется бояться, что тебя выполют.

И тут Цитра поняла скрытый смысл сказанного.

— Вам тоже не придется бояться, что вас выполют! Семьи серпов пользуются иммунитетом до тех пор, пока серп жив…

Отец покачал головой:

— Мы не о своем иммунитете заботимся.

Цитра поверила — он говорил правду.

— Да, не о своем, — признала она. — Вы думаете об иммунитете для Бена…

У родителей не было ответа. Воспоминание о неожиданном вторжении в их дом серпа Фарадея не давало им покоя, преследуя, словно темный, зловещий призрак. Они тогда не знали, зачем он пришел, — а вдруг чтобы выполоть Цитру или Бена? Но если их дочь станет серпом, им никогда больше не придется опасаться нежданного посетителя.

— Вы хотите, чтобы я всю жизнь посвятила убийству людей?!