Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Мне до сих пор снились кошмары о той поездке на машине, ощущение, как первое прикосновение его разума проникает в кровь. Он играл, запуская в меня свои когти, а я не могла с этим ничего поделать.

– Я думала, ты будешь такой же. – Темные глаза Вайды встретились с моими. – Но ты ничего так… кажется.

Я невесело усмехнулась:

– Спасибо… кажется.

– Президентский сынок такой же? – спросила она. – Ну что за дерьмо?

– Это как-то действует на мозги, – пояснила я. – Меня пугает, что в глубине души я понимаю, откуда такие берутся. У нас же отняли все? Почему бы не получить это обратно, если обладаешь властью?

– Ты что, издеваешься? – спросила Вайда. – Если ты задаешь такие вопросы, значит, ты не опустилась до их уровня и, наверное, никогда не опустишься. До меня дошло – в смысле, я поняла, почему ты боишься. Уловила. Но ты упустила основное отличие между тобой и теми двумя.

– Какое?

– Ты не одна , – заявила девушка. – Даже если иногда тебе так кажется. Есть люди, которые всегда на твоей стороне и заботятся о тебе, как полоумные. Не потому, что ты заставила их, а потому, что они хотят. Можешь сказать мне, положа руку на сердце, что у тех двух дерьмоголовых все это есть? Нашлись бы люди, готовые вмешаться и сказать, когда остановиться, и эти двое не превратились бы в таких уродов.

– Я не могу перестать думать о тех детях, – сказала я, чувствуя, как слезы защипали глаза.

– Понятно, – кивнула Вайда. – Это твой крест – помнить их и то, каково это – выйти из тьмы и увидеть, что ты натворила. Прости себя, но не забывай.

– А если этого недостаточно?

– Тогда я тебя остановлю, – пообещала она. – Я не боюсь твоей дурацкой силы. Во всяком случае, больше нет. – Вайда встала, отряхивая штаны. – Пойду пройдусь. Когда вернусь, лучше, если ты уже уснешь, иначе я сама тебя вырублю.

– Спасибо, – сказала я. – В смысле, что выслушала.

– Не за что.

Я подождала, пока Вайда зашагала вниз по тропинке, потом вернулась в палатку и заползла между Лиамом и Толстяком. Я была как выжатый лимон, чтобы мучиться сомнениями. Успокоившись, я закрыла глаза, позволив мыслям унести меня в мягкий, бледно-голубой сон.

Я так привыкла к новому странному графику сна: «включилась-выключилась», что не сразу и поняла, что же меня разбудило. Точно не шум. Вайда вернулась в палатку, напевая себе под нос какую-то старую смутно знакомую песенку. Еще толком не проснувшись, я смотрела, как она со злорадным видом отщипывает клочки страниц из «Белого Клыка», скатывает в маленькие шарики и по одному бросает Толстяку в широко открывшийся во сне рот.

Я села, потирая лицо и пытаясь продрать глаза:

– Сколько времени?

Девушка пожала плечами:

– Половина черт знает какого? Спи давай.

– Хорошо, – пробормотала я, опускаясь на локти.

Толстяк раскатисто всхрапывал в такт неуклонному уничтожению страницы за страницей. Они с Джудом спали на спине, плечо к плечу. Скользнув обратно под одеяла, я снова повернулась на левый бок. Моими стараниями одеяло так перекрутилось, что Лиаму ничего не осталось.

Я снова села, орудуя непослушными руками и выпутываясь из теплой шерсти. Освободив наконец-то Лиамову половину одеяла, я осторожно перебросила ткань на его сторону, но бледно-персиковое покрывало опустилась на пустое пространство.

– Где Ли? – наконец-то очнулась я.

– Вышел, – ответила Вайда, не прерывая своего занятия.

– Вышел, – повторила я, слово разлилось по языку, словно кровь. – Куда?

– Пройтись, – пожала она плечами. – Сказал, не может заснуть.

– И ты отпустила его одного? – Я бросилась за ботинками, натягивая их дрожащими руками. – Когда он ушел?

– Что такое? – пробормотал Толстяк.

– Лиам ушел! – выпалила я.

– Что? – Его руки заметались по земле и, нащупав очки, нацепили их на нос. – Уверена?

– Я за ним, – объявила я, засовывая руки в темно-синюю толстовку, поверх которой я еще накинула огромное пыльное черное пальто-бушлат, которое они случайно прихватили, покидая склад в Нэшвилле. – Вайда, он сказал, куда пойдет?

– Оставь его в покое, подруга, – не поворачиваясь, посоветовала она. – Он большой мальчик. Сам ходит на горшок и все такое.

– Ты не понимаешь, – возразила я, – он не вернется . Он ушел навсегда.

Вайда резко обернулась. Теперь она поняла, что произошло, и, задохнувшись, уставилась на меня с открытым ртом.

– Ну… флешка-то у тебя, верно? Не такая уж катастрофа…

– Ты издеваешься?! – заорала я. Джуд подскочил, удивленно моргая, но у меня не было времени отвечать на его вопросы. – Куда он мог пойти? Ему нужна тачка или мотоцикл – Лиам что-нибудь такое упоминал?

– Нет! – ответил Толстяк. – Я бы тебе сказал!

– Определенно нет, – вставил Джуд. – Он говорил, что мы все вместе поедем завтра. Может… В смысле, может, он вернется, а? Просто нужно подождать еще пару минут.

Возможно, он прав . Я заставила себя поглубже вдохнуть. Прижала руки к груди, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце. Может, он просто пошел к водопаду. Ведь мог, правда? Лиам бы никогда не ушел без Толстяка или хоть какой-то…

Я запнулась, прервав лихорадочное течение мыслей, заметив листочек бумаги, торчащий из кармана его рубашки. Пуговица была расстегнута, чтобы было куда засунуть сложенную записку. Протянув руку, я выхватила ее быстрее, чем Толстяк успел меня остановить.

Заправка в трех км на юг по шоссе. Приходи к 6.

Смяв записку, я швырнула ее парню.

– Я не знал! – сказал он, даже не прочитав. – Не знал!

У нас было всего два пистолета – у меня и у Вайды, Толстяк с Лиамом отказались обзаводиться оружием по моральным соображениям.

Револьвер лежал на земле у ног Вайды, черный полуавтоматический пистолет торчал из пустого рюкзака. Значит, Лиам ничего не взял.

Конечно – конечно , он пошел туда, где кто угодно его легко заметит. О чем он думал? Не случилось ли с ним уже чего-то под покровом ночи?

Распахнув дверь палатки, я перешла на бег. Толстые подошвы ботинок тяжело врезались в снег.

– Подожди меня! – закричала Вайда. – Руби!

Ледяной воздух ударил по лицу, словно битой. Потребовалось несколько драгоценных секунд, чтобы сориентироваться и повернуть к маленькой дороге, которую Толстяк показывал нам раньше. Большие снежинки тут же усеяли мои распущенные волосы, набились под воротник куртки, но еще не успели замести оставленные Лиамом нетвердые следы.

Я бежала. Сквозь завесу снега, утренний туман, по заросшим тропинкам, пока не вышла на шоссе. Снежное одеяло, укутавшее дорогу, оказалось далеко не таким плотным, как в лесу. Заскользив по обледеневшему бетону, я потеряла след, стежки на спине так натянулись, что даже дышать было больно. Я, спотыкаясь, мчалась вперед, легкие горели.