Александра Бракен - Темные отражения. Немеркнущий [litres с оптимизированной обложкой]

Я выдохнула, только сейчас заметив, что сдерживала дыхание, и погладила его по руке.

– Ты ни в чем не виноват, – заверила я мальчика. – Ни в чем из этого. Ты не отвечаешь за то, что другие люди поступают плохо или хорошо. Каждый делает выбор в надежде выиграть.

Он кивнул, утирая глаза тыльной стороной ладони. Стон двигателей и мерные всхрапывания Толстяка надолго стали единственными звуками, заполнившими тишину между нами.

– Но я бы мог что-нибудь изменить, – прошептал Джуд. – Я мог драться. Я…

– Нет, – перебила я. – Извини. Понимаю, что ты хочешь сказать, и это все очень правильные мысли, но я просто не думаю, что стоит сейчас тратить на это время. Нет смысла прикидывать, что ты мог бы или должен был бы сделать, когда ничего уже не исправишь. И не стоит рисковать своей жизнью. Нет ничего ценнее или важнее, чем твоя жизнь. Понял?

Мальчик молча кивнул. И мне показалось, что мои слова его немного успокоили.

– Это несправедливо, – сказал Джуд. – Ничего из этого не справедливо.

– Жизнь несправедлива, – согласилась я. – Мне потребовалось время, чтобы это понять. Так и норовит разочаровать тебя если не в одном, так в другом. Ты строишь планы, а она толкает тебя в другом направлении. Любишь кого-то, а она забирает этих людей, как бы ты ни боролся, чтобы их удержать. Пытаешься что-то получить – и не получаешь. Не нужно искать в этом высокого смысла, не нужно пытаться изменить положение вещей. Нужно признать, что некоторые вещи нам неподвластны, и попытаться позаботиться о себе.

Он опять кивнул. Я подождала, пока Джуд сделает глубокий вдох и его глаза снова станут ясными, потом встала и взъерошила его непослушные волосы. Я была уверена, что мальчишка недовольно застонет или отпихнет мою руку, но вместо этого он поймал ее своими.

– Руби… – Его лицо исказилось. Это не была грусть, просто… усталость. – Если не можешь ничего изменить, в чем тогда смысл?

Я переплела свои пальцы с его и крепко сжала.

– Не знаю. Но когда пойму, тебе скажу первому.

Когда мы направились в сторону светящихся высоток Лос-Анджелеса, я даже и не думала, что так обрадуюсь сумасшедшему сплетению скоростных калифорнийских шоссе. Всю дорогу нас трясло на неровном асфальте, а знакомый запашок бензина упорно просачивался сквозь кондиционер, заглушая даже нервирующий запах новых кожаных сидений. Хотя какое это имело значение.

Когда мы высадились в лос-анджелесском аэропорту, большой черный внедорожник уже ждал нас на взлетно-посадочной полосе. Я освободила руки Клэнси, чтобы он смог взять ключи, которые протянул ему мужчина в костюме и темных очках, но потом снова взяла его на мушку, чтобы он даже не попытался слинять. Мы так долго пробыли только впятером, и я почувствовала, как Джуд вздрогнул, когда мужчина прошел мимо него.

– Надо обсудить план, – сказала я, когда мы уже отъехали от аэропорта на несколько километров. Было начало восьмого вечера. В обычное время в Штабе сейчас начиналось бы первое из двух вечерних занятий. Потом в расписании значились два часа до принудительного отбоя и еще час, прежде чем агенты разошлись бы по комнатам. Безопаснее и легче попытаться забрать детей из одного места – спален на втором уровне, – но в каждом углу там были установлены камеры. Не говоря уже о том, что успех операции зависел от трех ощутимых «если». Если мы туда доберемся. Если найдем вход. Если нас не поймают.

– И это только, если они живут по обычному графику, – добавила я. – Нико ничего такого не говорил? Эй … – Я дернула за уже порванный воротник рубашки Клэнси. – Я задала вопрос.

Клэнси заскрипел зубами:

– Он не ответил на несколько последних сообщений. Думаю, у него отобрали переговорник, чтобы слухи не смогли распространиться.

– Они точно живут по обычному графику, – уверенно заявила Вайда с водительского сиденья. – Никто же не хочет, чтобы дети узнали, что Албана нет. Это вызвало бы нехилую панику. Никому из них не скажут, что на самом деле должно произойти.

– Но как привязать взрывчатку к детям, чтобы они этого не поняли? – спросил Лиам. – Думаю, начиненные ей жилеты уже наводят на определенные мысли.

– Легче не бывает, – сказал Клэнси. – Разбиваешь их на группки по двое, по трое, зашиваешь взрывчатку в подкладку курток и настраиваешь дистанционный детонатор. Все, что остается, – не выдавать детям курток до последнего момента.

Он сказал это так небрежно, без намека на отвращение, словно даже восхищался этим планом.

– Значит, подготовка в Штабе займет минимум времени. Если они выдвинутся в шесть или около того, подъем будет в пять… – Я перевела взгляд на Вайду. – Лучше идти в три или в четыре?

– В четыре.

– В четыре? – переспросил Клэнси, словно никогда не слышал ничего глупее. – Конечно, если хотите, чтобы вас уж наверняка поймали.

– Отключение электричества, – объяснила я остальным, не обращая на него внимания. – Так в Калифорнии «сберегают» энергию. В нашем районе отключения происходят между тремя и пятью часами утра. Системы безопасности и камеры подключены к генератору, но, по крайней мере, в коридорах, когда мы по ним пойдем, будет темно.

– Как только окажемся внутри, я позабочусь об агентах в аппаратной, – сказала Вайда. – Даже систему отключать не придется. Как думаешь, сколько займет времени войти и выйти через этот твой вход?

– Не знаю, сама я им никогда не ходила. Только видела, как приводят и уводят людей.

– Куда он ведет? – спросил Джуд. – И как так получилось, что я о нем не знаю?

Я посмотрела вниз, на руки, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Через него приводили предателей и ключевых агентов на допросы. А потом… уводили.

– Вот дерьмо, тебя заставляли пытать людей, – догадалась Вайда, она выглядела одновременно встревоженной и заинтригованной. Как и Клэнси. – А где это?

– Я не пытала их, – слабо запротестовала я, – просто… расспрашивала. Настойчиво.

Лиам внимательно смотрел в окно, но я чувствовала, что его внутренний взгляд сосредоточен на мне.

– Это та запертая дверь на третьем уровне? – спросил Джуд. – Следующая после компьютерной комнаты?

– Албан как-то рассказал мне, что там есть туннель к выходу возле моста у Седьмой улицы через реку Лос-Анджелес, – сказала я. – Если они удерживают кого-то из агентов или скрывают доказательства содеянного, то именно в той комнате.

– Итак, оставляя за скобками секретную подземную пыточную Лиги, – проговорил Лиам, – мы уверены, что они не перекрыли входы-выходы?

– Почему все время звучит это «мы»? – поинтересовался Клэнси. – Надеюсь, вы не рассчитываете, что я тоже отправлюсь в эту дыру?

– Вынуждена тебя огорчить: ты – единственный, у кого как раз таки нет права выбора, – сказала я. – Хочешь посмотреть, что происходит в Лиге? Хочешь снова поболтать со своим другом Нико? Получай. Место в первом ряду.