Геннадий Михеев - Фантазии Старой Москвы

ПРЕДИСЛОВИЕ (И ПРЕДУСМОТРЕНИЕ)

Предупреждение: в книге используется ненормативная лексика. Но как же иначе, если мои герои говорят на языке московских улиц.

Здесь соединены два проекта: литературный и фотографический. Если в текстовой части я в меру дарования напряг свой фантазийный аппарат, визуальная сторона абсолютно документальна; она суть есть фотодневник, ведущийся мною на протяжении четырех десятилетий. Только учтите: технология светописи позволяет фиксировать исключительно видимость. А еще мне представилось, что Москва ― гигантский зверь, который мирно разлегся на Среднерусской возвышенности, дремлет ― и ему видятся причудливые кошмарики. Или Вы думаете, Первопрестольная — эдакая раковая опухоль на теле страны?

НЕЗНАКОМКА И ХАРИТОНИЙ-ОГУРЕЧНИК

...Пробившись к краю платформы, Сергей узрел картину, достойную кисти… а, пожалуй что, ни черта недостойное зрелище: промеж рельсов на коленях дрожала согбенная фигурка, а перед ней громадиной возвышался поезд. Холодный свет фар опалял безумца, а за стеклом угадывался впавший в ступор машинист, взирающий на происходящее абсолютно пустыми глазами.

Еще минуту назад слышался адский скрежет металла, а после - истерические визги. Похоже, машинист оказался героем ситуации и вовремя вдарил по тормозам. Народ живо обсуждал инцидент, слышались едкие комментарии: "Дураков давить надо... Как повезло... Не было печали... Опоздаем... Какой бред..." Многие, лыбясь, фоткали.

Эпизод затянулся, как будто остановилось время. Наконец, видимо, когда сняли напряжение с контактного рельса, в яму спрыгнули менты и принялись волочить жертву. Та безвольно не сопротивлялась. Именно "та": когда самоубийцу втаскивали на платформу, прикрикивая на пассажиров, чтобы раздвинулись, Сергей понял, что это женщина. Почти детское лицо сияло идиотическим блаженством. Незнакомка третьего тысячелетия от Рождества Спасителя ― и вовсе даже не прекрасная.

Бронзовые изваяния сталинских суперменов и супервуменов взирали на метросуету в буддистском всеприятии. Они уж столько всего этого наповидались... Поезд все так же стоял, машинист продолжал стеклянно созерцать бесконечность. Народ распалялся до неистовства. Сергей не стал дожидаться, ринулся вниз, в переход на "Театральную". Мало ли теперь городских сумасшедших – в Третьем Риме у многих крышу-то сносит.

Прошло около недели. Сергей сидел с приятелем Андрюхой в дешевой кафешке. Мужчины уминали фаст-фуд и машинально точили лясы. Андрей вещает:

- Вся агрессия от веры. Во что человек верит - за то он готов убивать. Даже если речь идет о вере в торжество справедливости и... эти... либертарианские идеалы.

- Ну, почему, - парирует Сергей, - убивают и просто так. Это в книжках все мотивировано и детерминировано, а в жизни большое место оставлено его величеству случаю. Подруга не дала - пошел крушить ларек.

- Тоже вера. В то, что подруги пренепременно должны давать.

- Какая на хрен вера. Либидо и гормоны. Плюс царя в голове вытравили. При помощи зомбоящика.

- Бессмысленный и безобразный русский бунт локального масштаба ― всего лишь мелкое хулиганство. Я же говорю о вопросах высшего порядка.

- От хулиганства к безмерному злодейству меньше половины шага.

- Если ты имеешь в виду пусси раойт и пляски в храме, здесь все логично. Да они лишь б...и, верящие в то, что б.....о может быть искусством. Противоположная сторона наоборот верит в то, что искусство - это б.....о.

- Да одна это сторона! По большому-то счету. Православные экстремисты или там эклоги — лишь частные случаи. Эрос подавляется многочисленными табу. Ну, и стыд разбирает за системные нарушения постов и тайное пожирание печенек. Я конечно имею в виду не социальные сети, а религиозные... посты. И кстати про пуси-муси. Что девки бесновались в храме, ты запомнил. А что он там напели?

- Это… что-то там про Путина.

- За – али супротив?

- Да какая хрен разница. Сережа... - Ох, не любит Сергей уменьшительно-ласкательное, его прям бесит это "Сережа", но видно коллега испытывает желание побесить. - Краткое сравнительное религиоведение. Возьмем эту вот забегаловку. Здесь сидят разные люди. Вбегает человек и кричит: "Христос воскресе!" Многие ответят: "Воистину воскресе!" Ежели человек крикнет: "Ом мане падме хум-м-м!", никто не отреагирует - чё, псих или хипстер. При возгласе "Аллах акбар!" все без исключения попрячутся под столы…

Невольно Сергей глянул окрест себя. И взгляд его внезапно остановился на неожиданно знакомом лице. Это была та самая девушка, которая пыталась покончить собой на "Площади Революции". Она сидела одна и как-то украдочно уничтожала бутерброд. Тут же взъелось сомнение: она ― или только похожа? А лицо-то простое, не пораженного гламуром… таких вообще полно. Хотя… именно намек на блаженную улыбку и помог вспомнить... Андрей вывел Сергея из "грогги":

- В принципе я не против б....й, но наверное все же не стоит б....м дозволять плясать там, где молятся.

- Б...ь, Анд-рюша ― это ведь всего лишь любительница. - Сергей адекватно ответил на "Сережу". Он приметил краешком глаза, что до нее, то есть, до метрожертвы, слово "б...ь" таки донеслось ― и она вздрогнула. Непонятно отчего, Сергея получение самоубийцей "месседжа" даже как-то окрылило. - И кстати... почему-то любителей потрахаться и альфа-самцов нехорошими словами не называют.

Меж тем Сергей размышлял только об одном: подкатить — или... а вдруг ― не она? Даже если она ― что он ей скажет... "Здрасьте-пажалста, я имел честь быть свидетелем вашего суицида!"

Два приятеля - логисты, если по старинке - складские работники. Ну, да - Сергей с Андреем все же бело-синие воротнички, забивают в компы базу данных, а не кули ворочают, но по большому счету - планктон. Несмотря на далеко не юный возраст, неженатые - и не были. Жизнь у обоих, короче, усушенная.

И все же Сергей решился. Сказал приятелю: "Чуть задержусь...", причем Андрей посмотрел на визави удивленно. Меньше анализа - больше решимости. Подойдя к столику со знакомой незнакомкой, уверенно и без спроса сел. Та допивала кофе, с расстояния протянутой руки ее лицо показалось совсем уж простоватым.

- Меня Сергеем зовут. - Заявил он нагло.

- Зовут - иди. – Девушка нарочито равнодушничала.

- Уже.

- Что?

- Пришел.

- Разве тебя подзывали?

- Я что - собачка, чтобы по призыву?

- Отвали.

И все-таки она, заключил Сергей. Схватив недопитый кофе, девушка резко встала и пошла к двери. Сергей, выдержав паузу, двинулся вслед. Незнакомка свернула на улицу Солженицына (бывшая Коммунистическая, а до того - Алексеевская). Сергей глупо пристроился метрах в пяти сзади, наблюдая тощую, обтянутую джинсами задницу, темно-русые, забранные в хилый хвостик волосы, и худые плечи под черной кофтой. Именно такой он впервые увидел ее на путях "Площади революции"! Дура, противостоящая гигантской железной массе, извергающей холодный светодиодный поток. Так они прошагали полтора квартала. Резко остановившись и не обернувшись, она неожиданно мягко произнесла: