Александр Михайловский - Второй год новой эры

– Я тоже люблю пикантные вещи! – подмигнула мне Люся. – И что, ты не знаешь, как он воспримет твои желания и вообще как ему показать, что ты хочешь чего-то эдакого?

– Ну да, – ответила я, обрадованная, что Люся буквально прочитала мои мысли.

– А ты об этом не беспокойся, – уверенно сказало она. – О своих желаниях говори прямо. Но сначала покажи ему сама что-нибудь такое… Чтоб он обалдел. Но чтоб ему было приятно. Ты же умеешь делать приятно мужчине?

– Думаю, что да…

– Ну вот! Будь естественной, Ольга. Секс – это тот язык, на котором оба могут разговаривать достаточно хорошо, если будут чуткими друг к другу. Если понимания не возникнет с самого начала, то потом так и будет. Ты знаешь, у всех молодых парней, будь это хоть дикарь, хоть цивилизованный, есть одно свойство – их очень легко приобщить к своим предпочтениям. Если этот парень нормальный, то он все твои пожелания воспримет с восторгом. А также будет рад твоей инициативе.

– Да? – Я приободрилась. – Но мне кажется, он меня стесняется, что ли… Я как-то не привыкла руководить процессом, но и тупой трах тоже меня не устраивает… И обидеть его не хочется – он ведь, наверное, считает, что хорошо справляется со своими обязанностями, огуливая своих пятерых жен…

– Ну, милая, тут тебе придется постараться, – сказала Люся с важным видом эксперта. – Включи свою женскую интуицию. Ты права – у местных секс не входит в категорию искусства. Он у них достаточно примитивен. И хоть твой жених все-таки дитя двадцать первого века, не думаю, что он в свои семнадцать лет далеко от них ушел – видишь ли, в таком возрасте важен сам факт секса, а гурманами, ценителями тонких наслаждений и пикантных нюансов становятся уже в процессе. И немаловажную роль тут играет опытная женщина, понимающая толк в этих вещах…

Люся немного помолчала, и я тоже задумалась. Потом она продолжила, уже другим тоном:

– Так что, Ольга, не робей! Все получится. Обнимать молодое тело – это такое наслаждение! Чувствовать силу, энергию юноши, его жаркую страсть – о, это просто восхитительно! И еще подумай о том, что твоя искушенность сделает тебя особенной в его глазах. Ты всегда будешь непревзойденной любовницей по сравнению с остальными… Ты сможешь проводить интересные эксперименты, приняв в свои с мужем игры кого-то из других жен. Это же здорово, Ольга! Абсолютно нечего бояться. Только при этом помни, что не стоит возвышаться над остальными женами – это поселит в вашей семье раздор. Я желаю тебе, чтоб у вас с будущим мужем была полная гармония и в постели, и вообще. И еще, Ольга, ты всегда можешь обращаться ко мне. Мы когда-то с тобой не очень ладили, но теперь все изменилось…

Она улыбнулась мне так открыто и искренне, что я не удержалась от внезапного порыва и обняла ее.

– Спасибо, Люси… – сказала я, глядя с благодарностью ей в глаза. – Ты мне очень, очень помогла. Я тоже тебе желаю гармонии и семейного счастья! Конечно же, я буду к тебе обращаться. А сейчас – все, мне пора под алтарь…

Люси рассмеялась моей шутке, и я, с успокоенной душой, поспешила туда, где, беспокойно поглядывая в эту сторону, ждали меня мой жених и сестрички-невестушки.

Я поистине чувствовала себя королевой, когда мои собрачницы дружною толпою торжественно провожали нас с Валерой в супружескую спальню. Наконец-то в их семье появилась старшая жена! Девушки гомонили, перешучивались, наш общий муж сдержанно улыбался, а я следовала за ним, держась за его руку и опустив голову, как и подобает благочестивой новобрачной.

Рыжие близняшки раздернули полог, за которым возвышались трехэтажные нары, нижний ярус которых и являлся брачным ложем. Прежде чем занавеска была опущена, каждая из жен на мгновение прикоснулась ко мне всем телом – это был такой ритуал благословения той, которой предстояло провести ночь с супругом. Этим жестом они словно показывали: «Мы – одна семья, одно целое». Странное было у меня ощущение… Я вступаю в гарем… Наверное, юные жены султанов испытывали нечто похожее. Хотя нет, вряд ли. Для тех девиц их муж являлся господином и повелителем, и количеством своих жен он подтверждал свой статус. Они перед ним раболепствовали и преклонялись, и любую из них он мог запросто казнить или прибить в приступе гнева, и никто бы его, мерзавца, не осудил. Кроме того, султаны выбирали в жены исключительно девственниц… Я же перестала ею быть в шестнадцатилетнем возрасте, и за одиннадцать лет перепробовала многих мужчин. Султан бы моментально приказал отрубить мою ветреную голову…

Но мой супруг – совсем не султан, он простой русский парень, скромный, работящий, с золотыми руками. У него широкие плечи и худощавая фигура, и надо лбом всегда торчит непослушный вихор темно-русых волос… У него спокойный нрав, и он – любимый ученик Петровича. Своих жен Валера уважает и ценит. Он, конечно, не красавец, но и уродом его не назовешь. Да, собственно, внешность мужчины никогда не имела для меня особого значения. Смотрю на своего молодого мужа и представляю, каким он будет лет в сорок. С радостью прихожу к выводу, что вот тогда он точно будет выглядеть точно как мужчина моей мечты…

Вот девушки отпускают полог – и мы оказываемся наедине друг с другом. Условно, конечно, наедине – потому что от остальных нас отгораживает только этот кусок ткани. Мои «сестрички» стараются не шуметь, чтобы не помешать нам наслаждаться интимом. Они укладываются спать, делая это почти беззвучно. А в это время мы с Валерой стоим за занавеской, держась за руки. Мы оба испытываем некоторую неловкость. И этот контакт наших ладоней – единственный доступный сейчас способ хоть немного изучить друг друга, прежде чем перейди к тому, ради чего мы здесь и укрылись. О, как много можно сказать лишь одним прикосновением руки к руке! Вот он слегка сжал мою ладошку, а затем медленно погладил ее. Это означало: «Ты мне очень нравишься, но я немного смущен…» Я ответила легким поглаживанием, говоря этим жестом: «Ты мне тоже нравишься…» Он сжал мою ладонь чуть сильней. «Не знаю, с чего начать… Помоги мне…» Я в ответ тоже сжала его руку и погладила от пальцев до запястья. «Все будет хорошо. Конечно, я помогу…»

В комнате погас свет. Осталась гореть лишь дежурная лампочка синего цвета, располагавшаяся под самым потолком как раз над пологом. Глаза привыкали к полумраку. Я повернулась телом к своему мужу. Причудливый голубоватый свет придавал происходящему какой-то фантасмагоричности. Казалось, голова Валеры окутана мерцающим ореолом. Я с трудом разбирала черты его лица, но догадывалась, что он смотрит на меня с ожиданием. Да, Люся была права – мне предстоит проявить инициативу… Наверное, все его жены ведут себя достаточно активно в подобных обстоятельствах. Но что-то мешало мне начать действовать… Я не чувствовала достаточного возбуждения, не чувствовала той близости, которая непременно должна быть, чтобы вступить в интимные отношения с человеком… Я обхватила его руками и прижалась лицом к его груди. От него очень приятно пахло – совсем не так, как от взрослых мужчин. Он обнял меня в ответ; его губы коснулись моей макушки – он вдыхал запах моих волос… О Боже мой… Совсем как тогда, в пятнадцать лет, когда я с любимым мальчиком обнималась в парке, и тоже было темно, и луна лила свой голубоватый свет сквозь листву дубов… И было все так восхитительно, так чисто и волнующе; мы были влюблены друг в друга, и желание будоражило кровь… Он, тот мальчик, тоже робко водил губами по моим волосам, не решаясь поцеловать меня в губы, а мне хотелось большего… Но я постеснялась тогда почему-то; да, такая я была, стеснительная, несмотря на то, что начинать половую жизнь в тринадцать-четырнадцать лет у нас, во Франции, считалось обычным делом… По крайней мере, к тому времени, как я завела парня, большинство моих подруг уже сменили не одного бойфренда… Так ничего и не вышло у нас с тем мальчиком. Он как-то резко уехал в Англию, даже не попрощавшись, а я осталась со своими нереализованными желаниями и фантазиями, которые долго мучили меня… С тех пор я старалась избегать неопытных юнцов. Со взрослыми мужчинами у меня все прекрасно получалось, но почему-то очень часто мне вспоминался тот мальчик и наше свидание в парке, и его теплое дыхание на моей макушке…