Роман Лагутин - 12 месяцев до рассвета

не говорила об этом, не желая предоставлять соратникам повод переживать по

пустякам.

«Пусть этот день пройдет так же, как и все остальные в этом месяце, -

подумала она. – Относительно спокойно, без серьезных конфликтов и ссор!»

Хотя она все же сомневалась, что споров удастся избежать. С каждым днем

таковые возникали все чаще.

И пусть никто из мужского окружения (а окружали ее исключительно мужчины)

не знал, что у соратницы сегодня праздник, тем не менее некоторые из них

уже с утра приготовили ей небольшой подарок. Климентий и Оскар не были

уверены в том, что он ей очень-то понравится, но зато они были убеждены,

что им самим он точно придется по вкусу. Им очень нравилось дарить

подобные подарки женщинам, но за последние десять-одиннадцать месяцев

просто случая подходящего не представлялось. До катастрофы, наступления

бесконечной тьмы и отчаяния они делали это с партнершами по обоюдному

согласию, однако теперь их совсем не интересовали подобные мелочи.

В тяжелых изнурительных условиях любой человек, а особенно мужчина,

волей-неволей превращается в настоящее животное, не слишком умное, но

очень агрессивное.

После обеда, когда все в полной мере утолили свой голод, Стелла, как она

поступала уже в течение целого месяца, как всегда, сама вызвалась помыть

посуду. Никто не возражал против этого. После сытного обеда всем хотелось

просто полежать на своей кровати и нагулять жирок. Может, кому-то даже

удастся поспать хоть полчасика, и то лучше, чем тупо пялиться в потолок,

абсолютно ничем не примечательный.

Климентий и Оскар еще сидели за столом и допивали свою порцию чая, когда

Стелла начала собирать грязную посуду в пластиковый таз.

- Слушай-ка, - неожиданно для Стеллы прозвучал голос Оскара, - давай я

тебе сегодня помогу с этим. Что ты все время сама да сама за всеми нами

грязь убираешь!

Слова Оскара весьма удивили женщину. Стелла и подумать не могла, что Оскар

способен на такое. Она не стала возражать. Почему бы и нет.

- Ну, хорошо, - мягко ответила она, после чего чуть заметно улыбнулась.

Оскар встал со стула и принял в свои руки тазик с грязной посудой. Стелла

тем временем продолжила убирать тарелки и вилки со стола.

Все это время Климентий не спускал с дружной парочки своего похотливого

взгляда, а когда они закончили и направились в сторону уборной (там была

ванна, и посуда обычно мылась в ней), он наконец не выдержал.

- Постойте, ребята! – воскликнул Климентий и резво соскочил со своего

стула. Приблизившись, он положил свой опустошенный стакан в тазик. – Я

тоже пойду с вами, вдруг еще какая-нибудь помощь понадобится. На крайний

случай подержу фонарик, там ведь темно.

Стелла была без ума от радости. Она сразу же согласилась: она не могла и

припомнить, когда в последний раз за ней ухаживали сразу оба мужчины.

«Да такого вообще никогда не было!» - подумала она, согласно кивая

Климентию.

Когда трое скрылись за дверью, ведущей в коридор, через который можно было

попасть в уборную, Самсон с Натаном подозрительно переглянулись. Нет! Они

совсем не подумали, что может случиться нечто непоправимое, на них просто

произвело глубокое впечатление поведение новых знакомых. На лице Самсона

читалось: «При всем уважении, это мы должны были сделать, а не они».

Однако лежать на кровати пузом кверху было куда лучше, чем выходить на

холод.

В коридоре было холодно и темно, здесь не было никакого отопления и, само

собой, какого-либо источника света, по крайней мере, до тех пор, пока

Климентий не включил свой карманный фонарик.

- Так гораздо лучше, не правда ли?

Оскар и Стелла кивнули.

Уже через пару шагов они все трое оказались перед запертой дверью, ведущей

в ванную комнату, где находился и туалет. Войдя внутрь, они сразу же

закрыли за собой дверь, чтобы не выпускать тепло. В свое время Григорий с

Даниилом провели сюда отопительную трубу, которая выходила через стену в

жилую комнату и подсоединялась к буржуйке. Это было вынужденной мерой. Так

сказать, оплот цивилизации. Им не хотелось уподобляться животным и

справлять нужду на улице или в ведерко. Оно и немудрено, кому захочется

(если есть возможность что-то сделать), терять связь с прошлой

цивилизованной жизнью.

После того как Климентий осветил ванну, Оскар, недолго думая, наклонился и

опустил на ее дно таз с грязной посудой, после чего выпрямился и открыл

воду. Примерно через десять секунд из крана возникла тонкая струйка

ледяной воды, она звонко зажурчала, ударяясь о дно железной ванны.

«Отлично, - подумал Оскар, - такой шум хорошо скроет все крики. Никто

ничего не услышит».

- Может, мне и не стоило идти с вами? - улыбаясь, произнесла Стелла. – Вы

тут вдвоем и без меня неплохо со всем справитесь.

- Ага, - прогудел Климентий, неустанно продолжая держать фонарь.

- Ну, тогда я оставлю вас, - с радостью сказала Стелла.

Женщина развернулась, и собиралась было подойти к двери, намереваясь

выйти. Она не успела сделать и двух шагов, как Оскар повернулся к ней

лицом и с силой схватил за руку.

- А-ау!..

- Не так быстро, девочка! – твердо произнес Оскар, уже напрочь забыв про

грязную посуду. Он ведь не за этим сюда явился.

- Отпусти, мне больно! – воскликнула Стелла, пытаясь вырвать свою руку из

мертвой хватки Оскара.

- Обязательно отпущу, - ответил он. – Но только в том случае, если ты

будешь себя хорошо вести.

- Что тебе от меня надо?

- То же, что любому другому мужчине от смазливой девушки.

- Ты не на ту нарвался. Я не такая!

- Такая-такая, просто ты еще сама об этом не знаешь.

Стелла вновь попыталась вырвать свою руку из сильного захвата, но

безуспешно. Она сердито уставилась на Оскара.

- Я сейчас позову на помощь!

Оскар ничего не ответил на это ее изречение. Вместо пустых разговоров

мужчина сделал резкий выпад вперед и, обхватив женщину со спины, зажал

левой рукой ей рот, а правую ладонь запустил под ее кофту.

- Обещаю, - прошептал он ей на ухо, - тебе не будет больно. Только веди

себя покорно, и мы оба получим удовольствие.

Стелла в ответ лишь что-то промычала. Ведь она не могла говорить, потому

что у нее был закрыт рот.

Климентий приблизился к Оскару со спины. Он тяжело дышал, словно был

перевозбужден разыгравшейся сценой, свидетелем которой являлся. Услышав

тяжелое раздражающее дыхание соратника, Оскар повернулся к нему.

- Дождись своей очереди, кретин!

После столь резкого высказывания сотоварища, Климентий послушно попятился

назад.

Холодная ладонь неприятно коснулась голой теплой кожи женщины в области