Роман Лагутин - 12 месяцев до рассвета

же Григорий был в этой тройке четвертым – руководителем.

«Хорошо, что к нам своевременно прибыло подкрепление», - подумал Григорий,

внимательно поглядев, чем заняты Самсон, Стелла, Юрий и любопытный Натан.

Соратники мирно лежали на доставшихся им от прежних владельцев кроватях.

Кто-то из них просто таращился в потолок, погрузившись в размышления,

кто-то читал старую, чудом сохранившуюся книгу, когда-то популярного

писателя. Другие же, возможно, спали, а может, просто делали вид. Не

исключено, что на самом деле они бодрствовали и отслеживали каждый шорох.

Нужно говорить тише.

- Так что Вы об этом думаете?

Голос Даниила пробудил Григория от собственных размышлений, в которые он с

каждым днем впадал все чаще. Все что угодно, лишь бы не думать о дурном.

Однако это не так-то просто. Когда не надо, нежеланные мысли, словно

неудержимая стая сошедших с ума птиц, возникают в голове сами собой, тем

самым обрекая человека на болезненные душевные страдания.

- Почему ты решил, что мы должны это сделать? – тише, чем шепотом, спросил

Григорий, наклонившись и приблизившись своим лицом, к лицу Даниила.

Тот сделал возбужденный поворот головой и быстро осмотрел каждого

присутствующего. Все спокойно, нет никаких подозрений со стороны.

- Потому что, оставаясь здесь, мы тем самым навлекаем на себя беду.

- Я тебя не понимаю, Даниил, что ты хочешь этим сказать?

На самом же деле Григорий все прекрасно понимал.

- Как Вы думаете, что произойдет, когда бродяги прознают о том, что склад

больше не охраняется дикими животными, мало того, он больше никем не

охраняется! – в конце предложения вспылил Даниил.

- Тс-с-сс…

Однако было уже поздно. Все, кто был в комнате, услышали раздраженный

возглас Даниила и повернулись в их с Григорием сторону.

Григорий, в свою очередь, резко встал с насиженного места, сердитым

взглядом одарил Даниила, потом натянуто улыбнулся всем присутствующим, а в

завершении всему быстро зашагал в другой угол – к своей ложе. Улегшись на

постель, он еще раз поймал на себе пристальные взгляды, затем отвернулся к

стене и сделал вид, что спит. В данный момент ему не хотелось отвечать на

возможные вопросы.

«Если к завтрашнему дню у кого-то еще будет желание что-то спросить, я

обязательно отвечу им, но только не сейчас», – подумал он, а уже через

пару минут и вправду заснул.

Это было впервые за последние несколько дней.

Неужто Даниил и впрямь думал, что Григорий не переживал о том, что

соратник отразил в своем недавнем вопросе. Напротив, Григорий переживал

обо всем случившемся и о том, что может произойти в дальнейшем, больше чем

кто-либо другой.

Таков уж он был! На вид спокойный и безмятежный, но в душе и в мыслях –

рассудительный, обеспокоенный и, как следствие, всегда уставший от всего

этого. Но тем не менее продолжал бороться за жизнь или, правильнее

сказать, за существование, которое и существованием-то назвать чересчур

сложно.

***

Новый день порадовал горстку людей, стерегущих свой огромный

морозильник-склад, «замечательным» утром, как всегда черным, непроглядным

и холодным.

Пресный ледяной воздух давил на грудь спазмами одышки, временами то и дело

вызывая рвотные ощущения. Это походило на то, как будто бы вы надышались

пыльным воздухом, богатым песком вперемешку с мелом или известью.

«Ощущение не из приятных», - прокашлявшись в очередной раз, сам себе

мысленно пожаловался Климентий.

Мужчина отнюдь не был на прогулке, он совершал контрольный обход

территории. И пусть оружия у него при себе не было, кроме охотничьего

ножа, который он прихватил с собой из того же музея, где выставлялось и

огнестрельное оружие, но из другого зала, зато он мог своевременно поднять

тревогу, создав неимоверный шум. В руке у него было пустое дырявое ведро с

ржавой поварешкой, которые он, в случае опасности должен был использовать

как колокол. И пусть самому Климентию эта идея не пришлась по вкусу, тем

не менее Григорий настоял на своем.

Завернув за угол, Климентий вздрогнул от неожиданности.

- Черт бы тебя!..

- Спокойно, это же я – Оскар! Ты что, не узнал меня?

Квадратный фонарь соратника, висевший на его груди, а точнее, на толстой

черной куртке, светил Климентию прямо в глаза.

- Опусти немного пониже, - попросил он, прикрывая свое лицо от света

рукой. – Сделай так, как у меня. Свет должен светить тебе под ноги, а не в

лицо тому, перед кем ты стоишь.

- Но так ведь неудобно смотреть вдаль. Ничего не будет видно! -

возмутившись, запротестовал Оскар.

Климентий хотел было назвать товарища не самым хорошим словом, но не стал

подобного делать. Вместо этого, он выпучил глаза и резко обернулся назад.

Оскар, в свою очередь, от неожиданности вздрогнул. Прикоснувшись своей

рукой к плечу товарища, Оскар невольно заставил вздрогнуть и его.

- Что ты делаешь? Не трогай меня! – с недовольной интонацией в голосе

проговорил тот, мимолетным взглядом одарив сподвижника.

- В чем дело, приятель?! В какую на этот раз игру ты со мной играешь?

- Поменьше пафоса, я не шучу!

- Так объяснись, в чем, собственно, дело? – Оскар возмущенно развел руки в

стороны.

- Я слышал какой-то звук, и мало того, я даже уверен, что это был за звук.

- Я ничего не слышал, - пробубнил Оскар, даже не прислушавшись для

приличия.

- Это потому, что ты постоянно болтаешь, даже когда не произносишь слов! –

раздраженно выдал Климентий, после чего забарабанил ржавой поварешкой по

ведру.

Шум поднялся тот еще.

На этот самый шум прибежали все, кто еще несколько минут назад отсиживался

в теплой комнате в жилом помещении. Здесь были и Юрий, и Самсон, и Стелла,

и Натан, и Даниил, и, само собой, Григорий. Как же тут обойтись без него,

ведь он как-никак глава всего этого сообщества.

Осмотревшись повнимательнее по сторонам, Григорий недовольным взглядом

уставился на Климентия.

- Парень, какая муха тебя укусила? – не слишком грубым тоном спросил он. А

когда Климентий уставился в черную даль, откуда предположительно слышал

звуки, Григорий добавил: - Ты издеваешься?

Климентий ничего не ответил, а лишь продолжал сверлить выпученными глазами

далекую темноту, с каждой секундой ожидая появления… Он и сам толком не

знал, кто это может быть, но точно был уверен, что ему не показалось, как

считал Григорий.

- Климентий, пожалуйста, отдай «сигнализацию» Оскару (так Григорий назвал

дырявое ведро с ржавой поварешкой), пусть лучше она будет у него.

Еще мгновение назад лицо Климентия выглядело если не нормально, то не