Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

Вопреки его ожиданиям, начальник лаборатории вовсе не стал наседать на него или отстаивать правильность «официальной версии»:

– Да понимаю я всё, только при людях лучше об этом молчать. Слушай, Фёдор, ты ведь больше всех с ним общался, небось и сейчас поддерживаешь контакт? Только не отнёкивайся, я ж тебя знаю! Слушай, это как раз и есть то, что сейчас необходимо. Продолжай списываться с ним, и передавай мне, что он сообщает. Да, я ж уверен: ты знаешь, как обходить все эти блокировки. Знаешь ведь? Вот и смотри, что у него на сайте, и о самом интересном говори мне. Только с лабораторных компьютеров этого не делай, пользуйся домашним!

– Павел Кузьмич, – полуофициальным тоном сказал Кириллов, – а ты не думаешь, что у меня могут быть неприятности от незаконного использования запрещённых сетевых ресурсов, да ещё от переписки со шпионом?

– Ну, во-первых, если что, я тебя отмажу. Да, скажу, что ты делал это по моему распоряжению. Вот те крест или чем хочешь, тем и поклянусь. Если что, вали всё на меня. А во-вторых, что ж я, тебя не знаю, что ли? Можно подумать, ты без моей просьбы не стал бы продолжать переписываться с Любарским и заходить к нему на сайт! Вот и продолжай в том же духе, только со мной делись информацией. А насчёт переписки – ты лучше меня знаешь, какие для неё есть защищённые программы. И попроси его, чтобы он лично тебе рассылку присылал. Сообщи, что я его об этом очень прошу! Что ж я, не понимаю, Фёдор, что в недрах какие-то нелады творятся? Всё прекрасно вижу, не слепой ещё и не совсем старый дурак. Вот и надо быть в курсе реальных исследований, если уж у нас никто этим заниматься не хочет. Наша тайна, – он подмигнул Кириллову и вернулся в кабинет. Кириллов тоже вернулся вслед за ним, изо всех сил изображая для коллег сокрушённое выражение лица, как будто ему и впрямь только что влетело от начальника за контакт со «шпионом».

…

Для встречи с Любарским доктор Хокинс приехал в Баффало. Великолепный солнечный закат освещал волны озера Эри и летнюю террасу прибрежного кафе, где они оба сейчас сидели. После Йеллоустонского взрыва рассветы и закаты во всём мире были необыкновенно красочны.

– Таким образом, федеральное правительство предлагает вам перейти к нему на ту же самую работу, вместе с теми вашими коллегами из возглавляемой вами сейчас Лаборатории, которые захотят это сделать, – говорил Хокинс, подытоживая изложенное им перед этим. – Мы не ставим никаких условий по времени, не торопим. Но вы сами понимаете, что природа не терпит. Если недра Земли готовят нам серию катастроф ещё большего масштаба, чем уже случившиеся, то чем быстрее вы примете положительное решение, тем лучше для человечества. Ведь речь идёт об его спасении. Вы будете обеспечены всеми необходимыми техническими средствами значительно лучше, чем теперь. Спутники NASA и NGA, данные всех сейсмических станций, включая военные, военные самолёты-лаборатории, исследовательские суда, даже батискафы – всё будет предоставлено в ваше распоряжение.

– Я давно, ещё в прошлом году понял, что вы работаете на АНБ, – усмехнулся Любарский.

– При вашей научной интуиции это было нетрудно, – в свою очередь усмехнулся Хокинс. – Но позвольте всё-таки вас поправить. Не АНБ, а NGA.

– Для меня это один чёрт, все эти спецслужбы.

– Вы не правы, есть большая разница. АНБ подчиняется Министру обороны, а NGA находится в двойном подчинении. Министр обороны давно хотел засекретить вас и вашу группу, но Директор национальной разведки возражал и позволил вам работать без помех. Правда, сейчас он сам вынужден признать, что такая позиция не вполне отвечала политической ситуации.

– Если мы согласимся, это будет означать прекращение выдачи нам грантов, о которых мы договорились, разрыв контрактов и выплату неустойки с нашей стороны.

– На сей счёт можете не волноваться. Все ваши финансовые обязательства возьмёт на себя федеральная власть в лице нашего агентства.

– Ну, во-первых, я должен буду сообщить о вашем предложении всем своим коллегам, – сказал Любарский.

– Это естественно, – кивнул Хокинс.

– Нет, вы, может быть, не до конца поняли. Я должен буду сообщить им, что данное предложение было сделано мне именно вами.

Хокинс слегка поморщился, но снова кивнул в знак согласия.

– Во-вторых, полная открытость нашей работы сохраняется. Лаборатория не засекречивается, мы продолжаем вести свой сайт и делать рассылки информации. Согласитесь, внезапное исчезновение нашей группы вызовет ажиотаж и странные подозрения в научном сообществе всего мира. Для вашего же правительства лучше, если сохранится легальная вывеска нашей организации, и никто в мире, кроме нас с вами, моих и ваших коллег, не будет знать, что мы работаем на спецслужбу. Для этого на базе Лаборатории официально откроется новое федеральное научное учреждение.

– Конечно, это весьма разумно.

– В-третьих, мы сами подбираем себе дополнительный персонал, по мере необходимости, и никто не навязывает нам сотрудников.

– Согласен.

– В-четвёртых, мы независимо определяем свои задачи, и никто не даёт нам указаний, что делать в первую очередь, а что потом. И в-пятых, мы действительно сохраняем полную открытость своей работы, – Любарский особенно подчеркнул слова «независимо» и «действительно», – и никакая информация, добытая нами, не засекречивается правительством. Это, пожалуй, главное условие.

– Вот последних двух условий я как раз таки не уполномочен обещать, – ответил Хокинс. – При них, собственно говоря, теряется весь смысл работы на правительство. Учтите, что в реальности засекречиваемая информация будет составлять ничтожную долю от всей добываемой вами. Может быть, её не будет вовсе. Но мы должны оставить за собой право налагать вето на публикацию тех сведений, разглашение которых, по нашему мнению, может представлять угрозу безопасности и национальным интересам Соединённых Штатов. А также заказывать у вас приоритетное выполнение некоторых исследований.

– А что, безопасность человечества и спасение как можно большего числа людей могут угрожать безопасности и национальным интересам Соединённых Штатов? – ехидно спросил Любарский.

– Ох, мистер Любарский, вы хоть и говорите, что не интересуетесь политикой, но при вашем уме вы просто не можете в ней не разбираться. Отдельные правительства, да и корпорации, о которых я уже говорил, могут попытаться использовать те или иные сведения для шантажа правительства Соединённых Штатов. Да что там «могут»! Это уже происходит. Я привёл вам последние примеры, из-за которых, собственно, я сейчас здесь. А вряд ли вы сможете отрицать, что выполнение требований, исторгнутых у правительства США путём запугивания, может помешать его мероприятиям по спасению людей. Вы же прекрасно понимаете, что дело не в самой информации, а в том, кто и для каких целей её использует. Информация – такое же оружие, в добрых руках оно направляется на борьбу со злом, а в злых руках творит зло.