Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

– И вы утверждаете, что цензоры вашего ведомства настолько грамотны и сведущи в естественных науках, что не засекретят случайно, заодно с чем-то опасным для ваших национальных интересов, информацию, оперативно требующуюся всему научному сообществу мира для предупреждения конкретных людей в случаях конкретных катастроф? – опять усмехнулся Любарский.

– Мистер Любарский, главным, как вы выразились, цензором, буду я сам, – веско заявил Хокинс. – Надеюсь, мою компетенцию в естественных науках и мою способность разобраться в угрозах жизням людей от землетрясений и вулканических извержений вы не ставите под сомнение? Вот и отлично. А кстати, позвольте вас спросить, мистер Любарский, почему вы до сих пор говорите: «ваше правительство», «ваши национальные интересы»? Разве за девять месяцев пребывания здесь Соединённые Штаты ещё не стали также и вашей страной, а её правительство – и вашим правительством тоже?

– Формально – нет, я живу здесь по визе, которую время от времени, к счастью, продляют.

– О, я забыл упомянуть! Вам и всем работающим с вами иностранцам, которые пока её не имеют, немедленно выдадут грин-карту с перспективой получения, законным порядком, гражданства США. А вы, кстати, в курсе, что на родине вас объявили шпионом и завели на вас уголовное дело о государственной измене?

– Как это ни удивительно для вас, я достаточно информирован об этом. Я вообще в курсе многого, что происходит на моей родине. Наверное, я действительно шпион, – со смешком ответил Любарский. – Вопрос о получении мною гражданства США лично для меня не принципиален. Я не стану переходить на службу к вам лишь для того, чтобы его получить. Ну, а с коллегами я переговорю. Но мне нужно время. Я не стану торопиться давать вам окончательный ответ, даже если он будет отрицательным. Учтите, что я веду напряжённую работу, поэтому выяснить, что подумают коллеги о вашем предложении, для меня не является приоритетом.

При первой возможности Любарский собрал всех наличествующих на данный момент в Баффало сотрудников Лаборатории (группа на «Дип Иксплорер» продолжала плавание, но исследователи новых вулканов уже вернулись) и сообщил им о предложении NGA. Как он и ожидал, предложение было встречено единодушным отрицанием. Особенно возмущала перспектива цензуры их рассылок и публикаций. Один Бруно Вайнштейн внёс диссонанс в общее мнение:

– Коллеги, а я лично не вижу никаких препятствий для принятия предложения доктора Хокинса.

– Как так? – вскинулись буквально все.

– Очень просто, – улыбнулся Вайнштейн, – Лаборатория может разделиться. Все мы придерживаемся единой научной концепции, в рамках которой ведём исследования, сама их методика уже достаточно отработана. Одна группа будет продолжать независимые исследования здесь, вторая перейдёт в распоряжение федерального правительства. Мистер Любарский и те, кто захотят последовать за ним, войдут во вторую группу. Между тем я и оставшиеся коллеги дождёмся тех наших коллег, которые сейчас в плавании. Им, кстати, по их возвращении, будет сделано такое же предложение, если только вторая группа будет нуждаться в расширении штата. Я не думаю, что возникнут какие-то проблемы с нашими спонсорами, если изменится персональный состав Лаборатории. Переговоры с ними я беру на себя. Две группы – это даже очень хорошо. Ведь мы сможем обмениваться информацией друг с другом, и что не увидит одна группа, увидит другая и поставит её в известность. Вот так, всё можно устроить очень просто. Если только, конечно, мистер Любарский не сочтёт, что работа под крышей американской спецслужбы делает его по факту агентом против своей страны…

– Моя страна сейчас – это Соединённые Штаты, – твёрдо произнёс Любарский. – Но это не причина отказываться от своих обязательств по грантам и лишаться независимости в исследовательской работе. Вы, мистер Вайнштейн, говорите о двустороннем обмене информацией между двумя группами, но я опасаюсь, что в данной ситуации он неизбежно превратится в односторонний. Вы сможете отправлять нам свою информацию, а вот мы вам – вряд ли. Я не уверен, сможем ли мы, втайне от наших кураторов, снабжать вас теми сведениями, которые они посчитают нужным засекретить. О каком взаимном сотрудничестве может тогда идти речь? Вопрос считаю закрытым. Работаем как раньше.

«Дип Иксплорер» между тем закончил работу на острове Реюньон и у восточных берегов Африки и направился к западному побережью Индии. Персидский залив тоже входил в сферу научных интересов Лаборатории, но в ней боялись, что «Дип Иксплорер» может быть задержан в Ормузском проливе военно-морскими силами Ирана. Кроме того, на судне имелось ограниченное количество сейсмических зондов.

Лаборатория и исследовательское судно проводили регулярные сеансы связи по скайпу через спутниковый интернет. Впрочем, качество связи было ужасным из-за постоянных возмущений магнитного поля Земли. Последние полтора года по этой причине разорилось уже немало компаний, развивавших прямые спутниковые телекоммуникации. Абоненты один за другим отписывались от их услуг. Да что там спутниковая связь! Даже WiFi в густонаселённых районах Земли постоянно глючило! Изменение полярности земной магнитосферы уже само по себе отбросило мировую цивилизацию, в плане развития коммуникаций, казалось, на десятки лет назад!

В приморских странах Африки продолжались серии небольших землетрясений. В Камеруне, Экваториальной Гвинее, на Сан-Томе и Принсипи их привычно воспринимали как усиление сейсмической активности в разломе, увенчанном вулканом Камерун. В Сенегале – с активностью вулканов на островах Кабу-Верде. В Мозамбике, Танзании, Кении, Эритрее – с сейсмическими проявлениями Восточно-Африканского рифта. В Лаборатории знали, однако, что это не так, что эпицентры этих землетрясений лежат в зонах, расположенных вблизи океанического побережья материка. В тех же африканских странах, где землетрясений раньше вообще не отмечалось, они вызывали всеобщую панику, а вслед за ней – социальную и политическую напряжённость. За неполное полугодие уже в одиннадцати африканских государствах произошли государственные перевороты, в том числе в шести власть успела смениться не по одному разу. Всему остальному миру, казалось, не было никакого дела до Африки, тем более – до её политических разборок.

Анализируя данные, поступающие с зондов «Дип Искплорер» и со спутников, геофизик Вальдек и сейсмолог Уолсли пришли к неожиданному выводу.

– Многие новые землетрясения не будут похожи на все предыдущие, – заявил как-то Вальдек. – Они перевернут все наши представления о природе землетрясений. Это землетрясения, запрещённые теорией, но, тем не менее, они произойдут!