Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон: восемь часов до смерти

– В теории такое средство нами найдено, – продолжал Любарский. – Понятно, что избыточная магма и вулканические газы находят путь к поверхности Земли по уже проложенным ими каналам. Следовательно, необходимо дать какие-то иные широкие выходы, чтобы, во-первых, это не привело к росту влагосодержания в атмосфере и, соответственно, к её разогреву; во-вторых, не повысило вулканическую опасность для человечества. На наш взгляд, этим условиям удовлетворят долговременные мощные вулканические извержения на океанском дне. Можем ли мы вызвать их искусственно? С помощью умело устроенных термоядерных взрывов, уверен, можем. Взрывы должны производиться, прежде всего, в так называемых горячих точках, где к поверхности подходят крупные восходящие потоки мантии – плюмы. Таких самых крупных точек на дне Мирового океана восемь, и в данный момент все неактивны. В этих местах должны быть взорваны самые мощные заряды. Кроме того, несколько десятков зарядов меньшей мощности могут быть взорваны в тех подводных вулканах, где в настоящий момент наблюдается увеличение теплового потока, то есть проявляется их готовность к извержению. Такие вулканы легко определить с оставшихся у нас спутников. А подводными вулканами испещрено всё дно Мирового океана. Там вулканы встречаются гораздо чаще, чем на суше.

– Что нам дадут эти взрывы? – разъяснял далее Любарский. – Самый главный эффект тот, что углекислый газ и водяной пар при новых мощных извержениях, которые, как показывают наши расчётные модели, по суммарной силе на порядок превзойдут происходящие сейчас, попадут сразу в океан. Углекислый газ там станет почти неограниченно растворяться, водяной пар превратится в жидкую воду. В атмосферу они не попадут, увеличения парникового эффекта не будет. Не будет и загрязнения атмосферы выбросами вулканической пыли, так что не грозит нам вследствие этого и похолодание. Это первое. Второй положительный эффект тот, что должна значительно уменьшиться интенсивность уже протекающих вулканических проявлений на суше. Третий – снизится вероятность катастрофических взрывных событий типа Кракатау—Йеллоустона. Это и есть избавление от другой опасности, которая также постоянно нам угрожает.

– Но ведь есть, наверное, и какие-то отрицательные эффекты, – заметил какой-то гражданский член Совета.

– Я как раз к ним и перехожу, – ответил Любарский. – Первый непосредственный отрицательный эффект (я не говорю о радиоактивном загрязнении океана; при том, что в последние годы натворили с Землёй стихии и сами люди, экологическим ущербом от термоядерных взрывов можно смело пренебречь, хуже в этом плане уже не будет) состоит в мощных цунами от множества термоядерных взрывов на дне океана. Впрочем, и эта напасть нами неоднократно пройдена. Просто нужно заранее предупредить население и принять меры по эвакуации. По счастью, впрочем, большинство населения планеты, причём любых юрисдикций, давно уже живёт вдали от морских побережий. Высота и время прохождения цунами от организуемых нами взрывов легко рассчитать заранее.

– Второй отрицательный эффект, – продолжал учёный, – состоит в неизбежной новой океанской трансгрессии. Уровень Мирового океана и так уже поднялся на тридцать метров по сравнению с эпохой до катастроф. Он поднимется за короткое время ещё примерно настолько же, если не больше. Ещё в 60-е годы прошлого столетия исследованиями в рифте Красного моря было доказано, что вместе с вулканическими газами на поверхность Земли выходят глубинные, причём очень солёные воды. При извержениях на суше они сразу превращаются в пар. Тут они будут вливаться в океан, повышая не только его температуру, но и солёность. Мы знаем много великих вымираний целых групп морских животных в истории Земли. Очевидно, все или почти все они имели ту же причину, что и сейчас – усиление вулканизма и вызванное им резкое изменение температурного режима и солёности океанов. Что ж, своими взрывами мы усилим это пагубное воздействие недр на биосферу, но ради спасения человечества, полагаю, мы сейчас не можем поддаваться сантиментам в духе «зелёных» из прошлой нашей цивилизации.

– Теперь о гарантиях такого мероприятия, – геолог глубоко вздохнул. – Понятно, что подобная акция предпринимается людьми впервые, и никаких гарантий, кроме приблизительной оценки вероятности, никто дать не может. Мы сейчас в таком положении, что необходимо попытаться. Не делая ничего, мы только приблизим конечную гибель человечества. Хуже ему от нашей попытки не станет, но может стать лучше. Одна такая надежда стоит того, чтобы ради неё решиться на такой невиданный акт.

– Что касается третьей и новой опасности, – Любарский перешёл к самому важному вопросу, – то она заключается в теоретической возможности явления, не отмеченного для Земли даже в её геологическом прошлом, хотя, быть может, тут наши познания о прошлом недостаточно полны. Расчёты показывают, что это явление весьма возможно именно вследствие тех процессов, которые сейчас происходят в земных недрах. Перестройка глобальной циркуляции вещества мантии (по-видимому, и ядра) нашей планеты уже вызвала многочисленные гравитационные аномалии. Их следствием может стать – подчеркну, что не обязательно станет, но может стать – смещение оси вращения Земли. Почему мы должны обратить особое внимание на эту опасность? Потому что, если её вероятность, которую мы совершенно не в состоянии оценить из-за полного отсутствия данных о подобных явлениях в прошлом, осуществится, то она окажется намного гибельнее всего того, что уже пережило человечество в нынешнюю эпоху катастроф.

Совет притих. Даже коллеги Любарского, которые уже знали излагаемое, как будто заново проникались сознанием зловещей угрозы всему живому на нашей планете, а возможно, и самой Земле как небесному телу.

– Смещение оси вращения может произойти двояким образом, – разъяснял учёный. – Центр массы земного сфероида просто может сместиться на несколько километров или десятков километров, и тогда сместятся полюса. Это обернётся разовыми, но катастрофическими ураганными ветрами и приливными волнами. Погибнут десятки миллионов людей, но это не самый худший сценарий. Сей последний возникнет, если сдвиг оси будет происходить по образцу того, что случилось на Марсе больше миллиарда лет назад. Там, по-видимому, гравитационные аномалии, также связанные с активностью недр, воздействовали, прежде всего, на верхнюю твёрдую оболочку планеты – её литосферу, на кору Марса. Она как единое целое прокрутилась почти на девяносто градусов поверх верхнего слоя мантии с пониженной вязкостью – астеносферы. В результате прежние полюса оказались на новом экваторе, о чём свидетельствуют найденные там в начале нынешнего столетия признаки некогда бывших там полярных шапок. Весьма возможно, что полное и окончательное исчезновение жидкой воды на поверхности Марса произошло в результате этого катаклизма.