Екатерина Вострова - Канцелярия счастья. Академия ненависти и интриг

— Но тогда же ты об этом не знала?

— Тогда нет… После того, как тебя забрали в распределитель, может быть, и жалела, даже в религию ударилась. Но как я могу говорить об этом сейчас?

— А какую религию ты исповедовала?

— Какой странный вопрос… — растерялась женщина. — Но одно время я действительно была увлечена христианством.

— Католицизм, лютеранство, православие?..

— Что? О… я не вдавалась в такие подробности. Просто читала священные тесты в сети, — женщина виновато улыбнулась.

Остаток урока Йон провел у мамы. Она рассказывала ему о том времени, когда сама была маленькой. Хирургическое моделирование тела еще только входило в моду, и на работу в Канцелярию набирали всех добровольцев.

Последующие дни прошли в состоянии вялого напряжения. Йон почти сумел привыкнуть к присутствию инспектора на уроках, когда неожиданно тот перестал появляться. В этот же день мальчик узнал, что Лиссу выбрали в число претендентов на звание курсанта Канцелярии. Это было обидно. Не то чтобы Йон рвался в курсанты, но признание чужого превосходства болезненно уязвляло. Их класс согнали на крыльцо школы, чтобы проводить Лиссу. Несколько минут зябкий осенний ветер пронизывал легкую одежду, а затем подоспел транспортер, и, показав напоследок язык, девочка уехала. Дальше должен был быть урок по политическому устройству страны. Ребята вяло направились в класс.

— Йон, задержись, — окликнул его преподаватель. — Тебя ждут в кабинете шестьсот три.

Дора вопросительно взглянула, но Йон в ответ только пожал плечами. Кому и зачем он мог понадобиться, мальчик не знал. Но в любом случае, если его ждали — надо было идти.

Остальные ребята направились на урок, а он одиноко поплелся в сторону нужного кабинета. На стенах коридора висели большие экраны, все они как один крутили пропагандистские ролики. «Жизнь — величайшая ценность. В наших силах сделать ее максимально свободной от влияния пережитков и предрассудков. Каждый выбирает свой путь. Тот путь, что приведет его к счастью».

Школьные переходы вряд ли могли привести кого-то к счастью, по крайней мере, так казалось Йону. Свой шанс попасть в Канцелярию он упустил.

Подойдя к нужному кабинету, мальчик аккуратно постучал и сразу же толкнул дверь.

— Здравствуйте, — он поздоровался прежде, чем понял, кто перед ним. — Господин инспектор?

— Проходи, — инспектор Велор небрежно махнул на свободное кресло.

Йон на негнущихся ногах прошел внутрь. Представитель Канцелярии сидел за большим письменным столом, держа в руках интерактивное стекло.

— Я читаю твое личное дело. Оно меня заинтересовало.

Сердце мальчика подскочило, ладони моментально вспотели, а дыхание участилось.

— Ты довольно талантливый. Есть склонности к точным наукам. Не без недостатков, конечно, но они исправимы.

— Недостатки, господин?.. — испуганно переспросил мальчик.

— Недостатки мировоззрения скорее, и, возможно, не слишком подходящий характер. Но мы и не таких воспитывали.

— Воспитывали для чего, инспектор?

— Для службы в Канцелярии, конечно, — усмехнулся мужчина, внимательно наблюдая за реакцией Йона своим ястребиным взглядом.

Мальчик понял не сразу. Сначала он тупо разглядывал изысканный ворот красной рубашки. Чтобы справиться с волнением, Йон считал про себя количество дырочек на нем. Затем фраза инспектора словно аукнулась в его сознании, и он удивленно вскинул голову.

— А зачем по-твоему ты здесь?

— Но ведь вы уже выбрали Лиссу.

— Рыжую девочку? О, да! Из нее получится отличный инспектор третьего уровня. Но при чем здесь она?

Йон потупил взгляд, разглядывая концы своих ботинок.

— Я задал тебе вопрос, — мягко напомнил ему инспектор.

Мальчик поднял глаза вверх, набрал воздуха для ответа, но звук замер на кончиках его губ. Во взгляде инспектора была такая сталь, что становилось понятно: это было первое и последнее предупреждение. Ноздри мужчины раздувались, рот был плотно сжат в тонкую линию.

— Прошу прощения, господин, — пролепетал мальчик, моментально теряясь.

Инспектор изогнул бровь, показывая, что он все еще ждет ответа.

— Я думал, выбирают только одного из класса. Лучшего. Лисса уехала, и я решил, что это значит, что она лучше меня.

— О вашей профпригодности буду судить я. Итак, вы будете зачислены в курсанты Канцелярии. Можете идти собирать вещи. Транспортер заберет вас утром.

— Сразу в курсанты? Но как же испытания? Ой… — мальчик сжался под очередным хищным прищуром инспектора. Очевидно, вопросы в Канцелярии задавать было не принято.

— Ты свободен, — мужчина вновь склонился над интерактивным стеклом, словно забыв о существовании посетителя.

— Но вы даже не спросили, согласен ли я, — неожиданно выпалил Йон. — У меня же есть выбор?

Медленно, словно хищник перед прыжком, господин Велор поднял голову.

— Что ты сказал?

— У меня же есть выбор? — с трудом повторил мальчик, впиваясь ногтями в ладони.

— Конечно, — растянул губы в улыбке мужчина. — Выбор есть у всех. Но не все готовы принять ответственность за него. Ты готов?

Не совсем понимая, о чем идет речь, Йон молча кивнул, облизнув пересохшие губы.

— В таком случае выбирай. Останешься здесь или направишься на службу в Канцелярию?

Раньше, еще до того, как он встретил маму, мальчик частенько думал о том, что было бы здорово быть инспектором. Управлять судьбами других людей, помогать им обрести счастье. Стать уважаемым человеком, один вид которого заставляет других трепетать и преклоняться. Выглядели инспекторы весьма просто: красные рубашки и черные костюмы поверх них. Никаких обязательных требований к прическе и прочему. Но за этой кажущейся простотой крылась реальная сила и власть. Быть инспектором Канцелярии в глазах десятилетнего мальчика было все равно, что быть небожителем. Избранным. Йон так расстроился сегодня, когда узнал, что выбрали Лиссу, а не его. Но действительно ли он готов отказаться от своей жизни здесь? Пусть Дора и уезжает, но, если он останется, они смогут видеться, переписываться. Для курсантов Канцелярии все контакты с внешним миром запрещены до достижения шестнадцатилетия. А мама? Как он может оставить ее? Ведь они только-только стали друзьями.

Задрав подбородок вверх, Йон постарался сделать так, чтобы голос перестал дрожать.

— Я отказываюсь.

Инспектор кивнул. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Ты свободен.

Йон неподвижно простоял еще несколько секунд. На него больше не обращали ни малейшего внимания.

Он словно стал пустым местом. «Так оно и есть, отказался от такого предложения…» — с горечью подумал мальчик. Прошло еще несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем Йон наконец покинул кабинет. Мальчик был раздавлен. Правильно ли он поступил, отказавшись от столь заманчивого предложения?