Владимир Афанасьев - Астрологический суд

Леша нахмурился и отрицательно покачал головой:

– Как это само собой?

– Да все просто. Все происходящее имеет свои причины, которые образуют длинную цепь событий. Мы находим подходящее звено в этой цепи и совершаем действие, отличное от того, что должно было совершиться без нас. Так что проблема существует только для нас. А на самом деле – нашими усилиями – ее нет. Понимаешь?

– Да не очень, – нехотя признался Леша.

– Ничего страшного, рано или поздно поймешь. А как только это произойдет, ты увидишь, что основания для вопроса о том, что нам может помешать, нет. – Николай Андреевич похлопал Лешу по плечу и весело сказал: – Пойдем есть.

– А… – начал Леша, но что-то его остановило.

– Что?

– Можно мне в город? – набравшись смелости, спросил Леша. – Ну не сейчас, завтра, скажем, или послезавтра, – добавил он, будто оправдываясь.

– Не хочу огорчать тебя, но это исключено, – сурово ответил начальник и, смягчив тон, спросил: – С девушкой своей повидаться хочешь?

– Ага… Почему нельзя?

– Во-первых, потому, что мы с тобой неадекватные… с точки зрения окружающих. Я тебе уже говорил, что они видят наши и свои действия иначе, чем мы. Ты же не хочешь, чтобы твоя девушка решила, что ты сошел с ума. А во‑вторых, Пантелей сказал, что для нас с тобой время идет иначе, чем для других. За восемь часов мы проживаем примерно месяц. Если мы управимся за три месяца, то вернемся к реальности на следующее утро после того, как «чайки» пропали.

– То есть в этом случае моя девушка не увидит меня всего сутки…

– Да.

– Тогда как я ее – три месяца, – Леша нервно захихикал. – Ладно уж, потерплю, – заключил он.

– Вот и молодец. Пойдем есть…

Леша охотно подчинился повелению начальника. Они спустились на первый этаж и с легкостью отыскали Пантелея с Топтолом, увлеченных приятными хлопотами. Топтол доставал из подвала бутылки с вином, а Пантелей начищал до блеска праздничную посуду. Последние приготовления к обеду, который обещал затянуться до ужина, прошли уже при участии Леши и Николая Андреевича.

Стоял теплый ясный денек. По небу плыли светлые, легкие облака. Праздничный стол разместили во дворе под навесом ветвей раскидистого дуба. Настроение у всех было отличное. Когда все наелись и напились, старшие затянули песни. Леша ни одной из них не знал (и даже, если честно, не очень понимал, о чем они). Но это нисколько не портило его настроения. Он терпеливо дожидался припева, если таковой был, заучивал его во время следующего куплета и в следующий раз уже припевал вместе со всеми.

К вечеру растопили баню (у Пантелея все есть!). Так что и оставшимся временем распорядились с толком. Вспомнив о заботах, а может, желая, чтобы и другие помнили о них, Николай Андреевич заручился обещанием Пантелея впредь не втягивать их с Лешей в столь масштабные празднества.

Надо сказать, в замечании этом не было и доли невежливости, ведь во время праздника Пантелей постоянно уговаривал Лешу и Николая Андреевича остаться.

После утреннего выговора Пантелей остепенился и всю следующую неделю был паинькой: от учебы Лешу не отвлекал, позволял гостям принимать участие в стирке, уборке (на этом Николай Андреевич настаивал особенно жестко) и приготовлении лекарств.

Леша на протяжении всего этого времени усиленно занимался: читал и конспектировал книги, которые давал Николай Андреевич, решал составленные им задачи. Все задания Леша выполнял с удовольствием (во многом благодаря тому, что у него стало многое получаться, по крайней мере, так говорил Николай Андреевич).

За минувшие дни у Леши накопилось много вопросов, но Николай Андреевич запретил задавать их раньше, чем через неделю. «Вопрос должен созреть», – важно повторял он, когда Леша пытался спросить о чем-нибудь, как ему казалось, требующем немедленного ответа. По правде говоря, Леша считал этот ответ бесполезным и даже вредным: ведь многие из зревших вопросов успевали созреть и отвалиться за несколько часов (где уж там неделя!). Но он не рассказал об этом Николаю Андреевичу, потому что не хотел лишний раз его расстраивать.

Утро девятого дня, проведенного в гостях у Пантелея, началось для Леши с замечательного рассвета, встреченного в саду. Раннее пробуждение за восемь дней успело стать одной из привычек Леши. Правда, о том, что самое лучшее утреннее событие – рассвет, парень узнал всего лишь три дня назад.

Полюбовавшись на замечательное явление, Леша заглянул в сарай, пожелал доброго утра Снежке и отправился в дом. На кухне его уже ждал завтрак, Пантелей и Николай Андреевич.

– Доброе утро. А Топтол где? – спросил Леша, усаживаясь за стол.

– Доброе, – ответили сразу оба. – У него…

– …сегодня выходной, – закончил фразу Пантелей.

Разделавшись с завтраком быстрее всех, довольный собой Леша выпрямился, потянулся и взглянул с надеждой на жующего Николая Андреевича.

– Что? – спросил он, дожевывая.

– Сегодня можно будет задать вопросы, – весело напомнил Леша.

– А, – устало ответил Николай Андреевич и залпом выпил свою порцию лекарственного напитка. – Чтоб меня всегда так лечили! – весело проговорил Николай Андреевич.

Этот комплимент так понравился Пантелею, что он чуть было не пустился в подробный рассказ о приготовлении лекарства, плавно переходящий в хвалебную песнь искусству врачевания. Но, вспомнив о занятости Леши и Николая Андреевича, решил, что благодарное молчание куда больше подойдет к этому случаю. По дороге в кабинет Леша старался вспомнить все свои созревшие вопросы. В ранге все еще интересующих осталось три. Об этом он и сообщил Николаю Андреевичу, как только они оказались на месте.

– Как три? Что-то много, – Николай Андреевич недовольно покачал головой.

– Ничего себе много! – насупился Леша. – Да у меня их было в сто раз больше.

– Если три сотни получилось свести к трем, то уж с тремя проблем быть не должно.

– Ничего они не свелись, я их сам отбросил, – проворчал Леша.

– Я не стану с тобой спорить.

– Хорошо. Один – так один, – легко согласился Леша и задумчиво нахмурил лоб.

– Вот так бы сразу.

– Насчет рабочего процесса «Чайки», – пояснил Леша. – Я не очень понимаю, как вы решаете, что какому-то происшествию лучше не быть? Что если вы предотвратите стихийное бедствие, которое унесло бы жизни сотни негодяев, которые все равно уйдут, но успеют натворить кучу пакостей?

– Хочешь сказать, что если тебе суждено излечиться от болезни, то это произойдет все равно, прибегнешь ли ты к помощи врача или нет?

– Нет, не это, но принцип вы уловили.

– О, спасибо, – Николай Андреевич положил руку на грудь и наклонил голову как бы в знак благодарности. – Так уж и быть, в качестве ответа на твой вопрос расскажу об одном любопытном случае. Как-то раз стоял в очереди у кассы в супермаркете один мой знакомый. Перед ним – женщина с сыном лет пяти. Мальчик играл с бутылочкой колы. Играл и доигрался: бутылочка упала и треснула, кола растеклась по полу. Мальчуган расплакался. Кассир предложил мамаше сходить за другой бутылочкой, но у женщины на вторую колу не было денег. Тогда мой знакомый вытащил из своей корзины, как Данко – сердце из груди, колу и протянул малышу. С кассиром этот мой знакомый договорился, чтобы кола была в его чеке… Представляешь?! – Николай Андреевич прикрыл губы ладонью и неодобрительно покачал головой.