Сергей Чекмаев - Социум (сборник) [Нужна правка!]

– Вы чего, уважаемые? – Мой голос дрожал, ноги предательски подкосились, став ватными.

Еще одна такая попытка громилы, и я уже не смогу увернуться. Вот тебе и ода страху!

Однако мой финт произвел должное впечатление на охранников, отчего они принялись советоваться между собой.

– Ну, как успехи? – снова ожила рация.

– Тут это… как его… Он действительно имеет допуск к киборгизации!

– С чего вы взяли?

– Да вот, думал, пришибу, а он как сиганул! Простой дятел так не умеет.

– Тогда какого черта… Ладно, сейчас буду, – коротко ответила рация.

И действительно, меньше чем через минуту в комнату с прейскурантом вошла та самая девица. Теперь она уже не казалась мне миловидной. Подбородок квадратненький, плечи широковатые, взгляд недобрый.

– Але, что тут стряслось? Что за глупости? – бесцеремонно начала она, куда-то опустив так понравившееся мне вначале «мсье».

– Ни-ничего, – голос все еще дрожал, и я, похоже, начал заикаться, – ыы-вы не беспокойтесь… За тоник я за-заплачу. Вот…

С этими словами я выгреб из кармана всю мелочь, что осталась после покупки еды для щенят. И мне самому было непонятно, так все-таки, я буду платить или плакать…

– Э, нет. Невозможно. Вы же ознакомились с правилами, раз попали сюда?

– С какими такими п-правилами?

Боже мой, в которого я начинаю понемножку верить, и давал ведь себе зарок не играть в азартные игры. Вот он, бесплатный сыр. В захлопнувшейся мышеловке. Похоже, тут царит сплошное надувательство и шантаж. Сейчас мне предложат отработать пару-тройку лет ассенизатором в столь прекрасном месте. Теперь к сегодняшним адвокатам добавились попы, муэдзины и раввины. Наверняка все это затея корпорации «Спасение». Пастыри. Как же! Вратари судеб человеческих…

Пока я на чем свет стоит проклинал служителей всех верований – а знал я их после экскурсии по небоскребу немало, – девица шепнула что-то охраннику на ухо. Он удалился, а после появился вновь, протягивая пластиковый флаер.

– Вот спасибочки! Я же и говорю, неувязочка вышла. Просто трудный такой день у меня выдался, просто ужас! Щенки и штрафы, адвокаты и электрики… – похоже, речь моя постепенно нормализовалась, – так я пойду?

– Куда? Это твой флаер?

– Мой.

– Читать умеешь? Буквы различаешь?

– Ч-читать? Д-да, уме… А в чем дело?

Так вот я и стал речевым хамелеоном, то заикался, то нет.

– И что там у нас написано? Вот там, в самом низу?

А там ведь и впрямь было что-то написано.

«Отказ от участия в сеансе клуба «Кегельбан» возможен только (категорически!!) до вхождения в лифт клуба».

Вот и закрылась крышка гроба. Хотя я с уверенностью мог утверждать, что этой надписи не видел, потому что ее попросту не имелось на моем флаере. Так, кстати, я и заявил.

– Издеваешься? – насупился тот охранник, что с рацией. – У нас все строго, а за такое жульничество знаешь, что бывает?

– За к-какое жульничество? Не было этой надписи, что я, незрячий, что ли?

– В чем же дело? – в десятый, наверное, раз переспросила девица, которая хотела получить объяснения.

Кстати, мне тоже их оч-чень интересно было бы п-послушать.

Ого! Я уже и в мыслях стал заикой!

– Да он, гад, предупреждение жвачкой залепил! Нашел идиотов, понимаешь!

– Жвачкой??

Если бы какой-то из каньонов долины Колорадо разошелся еще на пару километров, он все равно не стал бы шире моего раскрытого рта. Еще чуточку, и у меня отвалилась бы челюсть. Но тем не менее я все понял.

– Это не я! Это электрик! Он мне дал флаер! Ну, понимаете, очень деньги нужны, вот он и дал. Такой плотный мужичок с усиками. У него номер – девятьсот одиннадцатый! – выкрикивал я и одновременно хлопал руками по бокам в бесконечном возбуждении.

Что-то не стыковалось. Но что – пока я еще не понимал. А девица с охранниками, похоже, поняли…

Сначала они просто переглядывались между собой, потом девица отошла в сторонку и стала с кем-то говорить по рации. А потом все равно мир рухнул. Показалось – я держу на плечах всю тяжесть восьмидесятиэтажной коробки. Навряд ли тогда во мне осталось много от мужчины – так, просто кариатида-трансвестит…

– Этот мужичок, как вы выразились, является одним из наших лучших игроков. В прошлом – полковник планетарных штурмовых групп. Допуск к киборгизации – уровня «альфа».

Уровень «альфа», это значит – выше только Бог, подумалось мне.

– Но сейчас это не имеет для вас никакого значения, поскольку просто так вы отсюда уйти не сможете. Ваш приход по флаеру является одним из способов акцептирования договоров, разработанных юридической фирмой «Джонсон, Джонсон и Джонсон».

Вот тебе и молодой адвокат с галстуком-невидимкой. Не случайно, наверное, он первым объявился ко мне по инфору…

– Отказ от выбора повлечет за собой автоматический выбор сюжета из прейскуранта. Уверяю вас, мсье, выбор будет абсолютно случайным… При этом, правда, не будет приниматься во внимание ваш уровень допуска…

Ага. «Мсье» присутствует вновь. Жалко ей меня стало, что ли?

– Но это бесчеловечно! – выпаливаю ей в лицо, потому что действительно хотел отказаться от выбора.

– Ни в коем случае! После утверждения Верховным судом равноправия и признаний требований общественного движения мазохистов-фаталистов это, наоборот, мера, гарантирующая удовольствие и равные возможности для любого гражданина. Впрочем, если вы с чем-то не согласны, я могу вызвать прямо сюда представителя адвокатского…

– Ни в коем случае! – поспешно запротестовал я, вспомнив тот бедлам, где мне пришлось выслушивать предложения Джонсонов и прочих.

– В таком случае…

Я обреченно вздохнул и принялся заново изучать прейскурант.

Конституция, яти ее налево, – пришла на ум приговорка из детства, услышанная от покойной ныне прабабки. Что это за «уция» такая? Что там еще есть? Конституция, реституция, контрибуция и… простите, проституция это все. Самая что ни на есть.

Возможно, на мой счет прямо сейчас где-то было приписано еще одно нарушение со всеми вытекающими последствиями в виде очередной сотни кредитов. Но теперь мне было уже наплевать.

Эх, надо было вовремя вступать в ряды этих самых мазохистов-фаталистов. И почему раньше о них ничего я не слышал?

* * *

– Хочу попросить вас об одной-единственной, – я чуть было не сказал «прощальной», – услуге. Вызовите, пожалуйста, вашу начальницу по рации и спросите, какое число она предпочитает: восемнадцать, тридцать шесть или сто сорок четыре?

Охранник хмыкнул, но все же поднес рацию к губам. Похоже, я в этом не оригинален – предоставлять право выбора другим.

– Ну что?

– Она сказала, что начать можно и с восемнадцати, а потом – посмотрим…

Интересно, настанет ли для меня это самое «потом»…