Кирилл Фокин - Лучи уходят за горизонт

Иоанну этого хотелось. Когда-то давно он писал эссе о викторианском премьер-министре XIX века Бенджамине Дизраэли, и, хотя новая история не особо вдохновляла Иоанна — она представлялась подражательством пигмеев античным великанам, — он запомнил вопрос, который Дизраэли задавал себе в юные годы: «Кем же мне стать, новым Александром Македонским или новым Гомером?» Сегодня, спустя сто пятьдесят лет, тот же вопрос волновал Иоанна.

Пока он сидел за столом в родительском поместье в Фарнборо, переписывал свою работу, предвкушал обучение в Аббертоне и мечтал о будущем, на расстоянии полуторачасового перелёта самолётом или одиннадцати часов на машине, в центре Мюнхена, недалеко от Мариенплац, на улице, которая упирается в колокольню церкви Святого Петра, за столиком в кафе сидела и курила молодая женщина. Она не дождалась человека, назначившего ей свидание, — двое смуглых бородатых мужчин схватили её и затолкали в белый ржавый минивэн. Она закричала, ей заткнули рот, она выронила сигарету на мостовую, и та тлела под грохот колоколов церкви.

Спустя три года эта женщина родит дочь и даст ей имя Элизабет.

— Мне нравится, — свеженапечатанный, ещё пахнущий типографией журнал «Past & Present» в руках Иоанна был раскрыт на статье «Юстинианова чума: новый взгляд».

— Поздравляю, коллега, — улыбнулся профессор Бишоп.

Иоанн перечитал подзаголовок: «Автор: Иоанн Н. Касидроу, студент Академии Аббертона». Ему определённо нравилось, как смотрится его имя на плотной бумаге.

— Мне вышлют электронную копию? — спросил Иоанн.

— Попроси их, — ответил профессор Бишоп.

— Мне нужно ещё несколько экземпляров.

— Свой я тебе не отдам, — Бишоп откинулся в кресле и попытался свернуть толстый журнал в трубочку. — Сохраню на память.

— У вас таких много, — рассмеялся Иоанн.

— Купи, — сказал Бишоп. — Пока не распродали тираж, купи, сорви ценники и дари кому хочешь.

— Мне нужно хотя бы отправить отцу. В печатном виде.

— Вот тебе для отца. — Бишоп показал Иоанну на оставшийся на столе третий экземпляр журнала.

— Как-то мало для авторских экземпляров, всего три штуки.

— Они хотели отправить один.

— Это вы выбили у них три?

— А как же. — Бишоп прекратил раскачиваться в кресле и положил журнал на стол.

— Спасибо.

— Работа действительно хорошая, — заключил Бишоп. — Ещё раз поздравляю.

— Спасибо.

— Теперь не торопись. — Иоанн кивнул, стараясь не выдать скуки в преддверии наставления. — Сейчас закладывается основа твоей репутации. Не испогань её с самого начала, — Бишоп задумчиво наклонил голову и посмотрел на свой раздавшийся живот, еле обхватываемый подтяжками. — Когда-то я написал статью… там Нельсон принял смерть на корабле под названием «Слава». Что-то замкнуло в голове, и «Победа» у меня превратилась в «Славу». Редактор не заметил, и так опубликовали…

— Иногда такое случается, — понимающе сказал Иоанн.

— Через двадцать лет эту статью отыскали, — усмехнулся Бишоп. — И дали мне по мозгам. И правильно сделали.

— Вы писали о Нельсоне?

— Там о Нельсоне было буквально два слова. Хотел ввернуть красивый оборот, и вот, пожалуйста, стыда натерпелся.

Иоанн улыбнулся.

— Будь внимателен, — посоветовал Бишоп, его взгляд упал на часы в углу кабинета. — И что-то мне подсказывает, что ты уже не внимателен.

— В каком смысле?

— У тебя лекция по теории государства через десять минут.

— Так я успею.

— Иоанн, если ты думаешь, что тебе вовсе не обязательно ходить на лекции… — Бишоп помолчал, — то, возможно, ты и прав.

— Правда?

— Нет.

— Хорошо.

— Иди, — сказал Бишоп. — И я до сих пор не получил тезисы твоей семестровой работы.

— Я ещё не уверен насчёт темы.

— Мне кажется, ты не совсем уверен насчёт того, с кем тебе проводить выходные, — усмехнулся Бишоп. — В любом случае, мистер Касидроу, завтра тезисы должны быть во «входящих» у меня в компьютере.

— Я постараюсь.

— Иоанн, ты студент, который на первом году обучения опубликовался в оксфордском научном журнале с мировым именем. Я не верю, что тебе сложно написать тезисы для работы по политологии, — Иоанн молчал. — Да, я понимаю, ты до сих увлечён своей Византией… В таком случае придумай, как совместить твоей интерес с требованиями учебного плана.

— Мне интересна современная политика, — ответил Иоанн.

— Знаю-знаю. Скажем, вот что… — Бишоп почесал лысую макушку. — Как насчёт принципов византийской дипломатии в приложении к… американской внешней политике начала двухтысячных?

— Мне… — Иоанн задумался. — Высказывались мнения, что гибкая стратегия византийцев — то, что нужно Америке.

— Да-да, об этом я и говорю. Но без особой фактологии — общие принципы, как всё было устроено, кто что писал и насколько это актуально.

— Я пришлю вам тезисы сегодня вечером, — сказал Иоанн.

— Вот спасибо! — засмеялся Бишоп. — Ты будешь их писать вместо лекции?

— Во время. — Иоанн складывал полученные от Бишопа журналы в портфель. — Я напишу вам вечером.

— Вечером я буду смотреть игру «Лестера» с «Сити», а твои тезисы посмотрю завтра утром.

— До свидания, — попрощался Иоанн, закрывая за собой дверь кабинета и оставляя Бишопа наедине с непроверенными работами других студентов. В голове Иоанн сделал пометку ещё раз поблагодарить отца за куратора. Судя по жалобам сокурсников на своих либо насквозь пропахших нафталином, либо запанибратских, ходивших на занятия в кроссовках тьюторов, профессор Бишоп и правда был лучшим.

Иоанн направился к главному корпусу, где его курс, скорее всего, уже рассаживался в лекционной аудитории. Было холодно, моросил дождь, ботинки то и дело скользили по слякоти. Иоанн поднял воротник, затянул потуже шарф и застегнул пальто на все пуговицы. Вдоль дорожки высились облетевшие кроны деревьев.

Конечно, у Иоанна была полно свободного времени: ему ничего не стоило написать эти тезисы, а сверх того ещё и десять рефератов, пятьдесят книг и пятьсот статей. Политическая академия Аббертона обладала весьма отдалённым представлением о свойствах часовой стрелки бежать только в одну сторону, и Иоанн искренне не понимал, как в принципе возможно без жульничества выполнять все эти академические требования. Преподаватели настаивали на глубоком погружении в каждую изучаемую тему, а список предметов — на факультете истории! — регулярно пополнялся естественнонаучными, экономическими и общефилософскими дисциплинами. После лекции по теории государства Иоанна ждал семинар по актёрскому мастерству, где будущих политиков собирались учить навыкам публичных выступлений. Звучало это привлекательно, но на деле Иоанну предстояло слушать утомительный разбор систем Станиславского и Михаила Чехова, а никаких работ из обязательного списка к занятию он, естественно, прочесть не успел.