Терри Пратчетт - Делай Деньги

Я не буду смотреть вверх, думал Мойст. Это просто игра. Он хочет, чтобы я попотел.

— Что забрали? — спросил он.

— Стража не знает, потому что, видите ли, де факто там не было того, что забрали.

— Ладно, что осталось? — сказал Мойст и подумал: он тоже не смотрит на небо…

— Несколько драгоценных камней и несколько унций стигия в сейфе, — ответил Ветинари. — Вы не спросили, как был убит этот человек.

— Как был…

— Арбалетный выстрел в голову, сам человек при этом сидел. Волнующе, мистер Липовиг?

— Значит, наёмный убийца, — отчаянно сказал Мойст. — Это было запланировано. Он не выплатил долг. Может, он кому-то мешал и пытался вытянуть за это деньги. Не хватает информации!

— Информации всегда хватает, — отрезал Ветинари. — Моя шапочка возвращается из чистки тонко подмененной, а молодой человек, который там работал, погибает в уличной драке. Здешний бывший садовник приходит сюда глухой ночью, чтобы купить довольно изношенную пару старых ботинок Стукпостука. Почему? Возможно, мы никогда не узнаем. Почему в прошлом месяце украли мой портрет из Королевской Художественной Галереи? Кому от этого польза?

— Э-м…, а почему в сейфе оставили стигий?

— Хороший вопрос. Ключ был в кармане убитого. Так какой у нас мотив?

— Не хватает информации! Месть? Молчание? Может, он сделал что-то, чего не должен был? Из этой штуки можно изготовить кинжал?

— А, думаю, что вы уже теплее, мистер Липовиг. Но не насчет оружия, потому что стигий в размерах, превышающих кольцо, имеет тенденцию взрываться без предупреждения. Но он был довольно жадным человеком, это так.

— Спор насчёт чего-нибудь? — предположил Мойст. Да уж, я теплее, благодарю! А зачем нужны щипцы? Чтобы поднять кольцо, когда оно провалится сквозь мою руку?

Свет становился ярче; он уже мог видеть бледные тени на стене, он почувствовал, как вдоль позвоночника потекла струйка пота…

— Интересная мысль. Прошу, верните мне кольцо, — сказал Ветинари, протягивая коробку.

Ха! Значит, в конце концов, это было только представление, чтобы напугать меня, подумал Мойст, рывком кладя злосчастное кольцо в коробку. Я даже никогда раньше не слышал о стигие! Наверняка он всё придумал…

Он почувствовал жар и увидел, как кольцо, падая в коробку, загорелось раскаленным белым светом. Крышка захлопнулась, оставив перед глазами Мойста фиолетовую дыру.

— Замечательно, не правда ли? — спросил Ветинари. — Кстати, я думаю, вы проявили ненужную глупость, держа его всё это время. Я, знаете ли, не чудовище.

Нет, чудовища не устраивают трюков с вашими мозгами, подумал Мойст. По крайней мере, пока они всё ещё внутри вашей головы…

— Слушайте, насчёт Оулсвика, я не хотел… — начал он, но Ветинари предостерегающе поднял руку.

— Я не знаю, о чём вы говорите, мистер Липовиг. Вообще-то я пригласил вас сюда в качестве фактического исполняющего обязанности председателя Королевского Банка. Я хочу, чтобы вы выдали мне — иначе говоря, городу — заём в полмиллиона долларов под два процента. Вы, конечно, свободно можете отказать.

Так много мыслей толпой кинулись к экстренному выходу к голове Мойста, что осталась только одна.

Нам понадобятся банкноты побольше…

Мойст прибежал обратно к банку и кинулся прямиком к маленькой двери под лестницей. Ему нравилось в подземелье. Там было прохладно и мирно, если исключить бульканье Хлюпера и крики. Вот эта последняя часть была какой-то неправильной, так?

Колющие яды невольной бессонницы заплескались у него в голове, когда он вновь бросился бежать.

Бывший Оулсвик сидел на стуле, заметно гладко и чисто выбритый, за исключением маленькой острой бородки. К его голове было подсоединено что-то вроде железного шлёма, и от этой штуковины тянулись провода к какому-то светящемуся, щёлкающему устройству, понять которое захотел бы только Игорь. В воздухе пахло грозой.

— Ты что делаешь с этим бедолагой? — закричал Мойст.

— Меняю его равумение, фэр, — ответил Игорь, переключив огромный рубильник.

Шлем зажужжал. Клемм моргнул.

— Щекотно, — сказал он. — И почему-то на вкус как клубника.

— Ты запускаешь молнию ему прямо в голову! — воскликнул Мойст. — Это варварство!

— Нет, фэр. У варваров нет таких вовмовнофтей, — мягко возразил Игорь. — Вфе, фто я делаю, фэр — это вынимаю вфе плохие вофпоминания и фкладываю их — тут он сдернул ткань, открывая большую ёмкость, заполненную зелёной жидкостью, в которой что-то было обвито и закручено еще одним клубком проводков, — фюда!

— Ты складываешь его мозги в… пастернак?

— Это репа, — поправил Игорь.

— Удивительно, что только они не придумают, так? — раздался голос у локтя Мойста. Он посмотрел вниз.

Мистер Клемм, уже без шлема, лучезарно улыбнулся Мойсту. Он выглядел сияющим и проворным, как первоклассный торговец обувью. Игорю даже удалось трансплантировать костюм.

— Вы в порядке? — спросил Мойст.

— В полном!

— Как это… было?

— Трудно объяснить, — ответил Клемм. — Но звучало как запах вкуса малины.

— Правда? О. Ну тогда, полагаю, все в порядке. Вы правда чувствуете себя хорошо? Внутри? — спросил Мойст, отыскивая жуткий подвох. Ведь должен же быть. Но Оулс… Экзорбит выглядел счастливым, полным уверенности и энергии; выглядел человеком, готовым принять всё, что бросит ему жизнь и отбить это в аут.

Игорь сматывал свои провода с очень довольным видом на том, что под всеми шрамами, наверное, было его лицом.

Мойст почувствовал укол вины. Он был убервальдским мальчишкой, который прошёл через Вилинюсское Ущелье так же, как и все остальные, пытаясь накопить свое состояние — поправка: состояние всех остальных — и у него не было права перенимать модное на равнинах предубеждение против клана Игорей. В конце концов, разве они просто не воплощали на практике то, во что, как они заявляли, верили столько священников и жрецов: что тело — это просто довольно тяжёлый костюм из дешёвых материалов, надетый на невидимую бессмертную душу, и, следовательно , менять кусочки как запчасти было не хуже, чем держать лавчонку поношенной одежды? Постоянным источником уязвленного изумления Игорей было то, что люди никак не могли понять, что это было и разумно, и экономно. По крайней мере, люди не хотели понимать до того момента, пока не промахивался топор и людям нужен был кто-то, кто быстро может протянуть руку помощи. В такой момент даже Игорь подходил.

В основном они выглядели… полезными. Игори, с их способностью не замечать боль, прекрасными вспомогательными средствами врачевания и чудесным умением выполнять операции на себе с помощью зеркальца, возможно, могут и не выглядеть как коренастые слуги, которых на месяц оставили под дождем. Все Игорины выглядели сногсшибательно, но обязательно было что-нибудь такое — красиво изогнутый шрам под одним глазом, браслет декоративного шва на запястье — что вызывало особый Вид. Это приводило в замешательство, но сердце у Игорей всегда на месте. Или одно из них, по крайней мере.