Геннадий Бурлаков - Островитянка

Ю.Ш.: — Мальчик в контакте есть??????

M: — Не. Я его в аське нашла. Правда, не его искала. Вот, не рассчитал Большой Серый Волк, что я такая настырная!:-) Правда, мальчик со мной не идет на хороший контакт! Так, парой слов перекинется. Похоже, что его кто-то обидел или сам обиделся… А что у тебя с настроением? Прошла хандра?

Мы с мамой часто-часто гуляем по пляжу, парку… Она вспоминает, как готовить пищу. Оказывается, часть прошлых навыков утрачена: готовить, шить, вязать. — Но вспоминает хорошо. Сегодня (точнее вчера, — ночь уже на дворе) такую пасту приготовила!!! Пальцы съедены мной вместе с подливкой!

:-))))))))))))))))) Но крупно досталось от матери за облизывание ложки пальцев!

Даже представить себе уже не могу, что она столько времени провела в забытье! И страшно! Если что-то опять случится (все-таки не здоровый до конца человек!!!), как я опять Волка искать буду? Ведь он на контакт не идет! Или рассчитывает, что сам почувствует беду? — Мать говорила, что он всегда чувствовал беду и всегда предупреждал друзей заранее. Да и сам помогал с любой бедой разобраться… Но все равно страшно, — только бы ее состояние не вернулось вновь! Я об стены голову себе разобью! Мне больно опять остаться в этом огромном доме одной! Только мои компьютеры и я! И страшно вспомнить, что так совсем недавно было.

Ну да ладно! Пока! Пора ложиться спать, — а то мать снова будет ругаться, что я в машинном зале опять до утра просидела!!!:-)

Ю.Ш.: — У вас все хорошо и это главное!!!

Белый туман, нежно скрывал тело океана легким шерстяным одеялом. Могучие бицепсы то вздымались вверх, то опускались, повинуясь основному принципу жизни. Ровное дыхание спящего гиганта легкими волнами ласкало берег, и еле слышное шуршание ракушками навевало спокойствие. Если бы не оно, можно было подумать, будто он умер. Но жизнь еще теплилась, и искра жизни не давала остановиться, ни на секунду. Время от времени, беспокойная мысль проносилась во сне, и он судорожно выбрасывал на берег часть своего тела, но тут же возвращал обратно. Беспокойный ночной сон полный своими переживаниями и тревогами подходил к концу, и наступало время утреннего спокойствия. Сонное беспамятство лишало воспоминаний и делало свободным от прошлого, дарило упокоение и покой в душе. Дыхание совсем успокоилось, и первые лучи робко взглянули на спящего Олега. Исполненный расслабленности он встречал восход в своей уютной колыбели с легкой улыбкой. Утро это новая жизнь и в ней нет места для вчерашних бед и тревог.

Первым, что почувствовалось спящему, был аромат морского воздуха. В нем чувствовались и солоноватая морская вода и зеленоватые водоросли, и мертвые береговые ракушки, и даже слегка розоватые лучики. Слегка приоткрыв глаза, Олег увидел волнующую картину раннего восхода солнца, величественно подступающего к все еще спящему океану. Оно как будто крадучись подступало, чтобы разбудить одним лишь своим присутствием, как мать тихо и неспешно подходящая к двери в комнату сына, чтобы разбудить его. Мягкая постель из груды сухих водорослей была слегка мокрой от утреннего тумана, но все равно была теплой и уютной постелью, из которой не хотелось вылезать на злобу очередного дня.

Через слегка приоткрытые веки Олег наблюдал за тем как преображался не только окружающий мир, но и его восприятие мира. Волшебство ночи понемногу блекло, разбавив свои черные краски желтым и розовым светилом, заглядывающим из-за горизонта. В один краткий миг весь мир как будто перевернулся, полностью перейдя из потустороннего в обыденную реальность, как только солнце появилось из-за горизонта. С каждой секундой, поднимаясь, оно набирало свою силу, захватывая власть над всем, до чего только могло дотянуться. Заблестели волны океана, облака сменили серую ночную маску на парадную белую. Даже камни потянулись к старому знакомому, начали спешно готовиться к долгому дню, испаряя легкий налет ночной росы. Чем выше поднималось солнце, тем сильнее становился день, изгонявший залежавшихся лежебок из постелей, а также их мысли из объятий сна. Вот уже этот светящийся шар привстал на колени, и стал плавно вставать, никуда особо не спеша, но и не теряя ни одной секунды.

С каждой моментом крепнущего утра усиливалось беспокойство о том, как он здесь очутился. Олег постарался вспомнить вчерашние события, и воспоминания нехотя, словно отступающий перед утром туман, стали являть ему неумолимые картины вчерашнего. Блекли и неинтересно вспоминались события на работе, поход домой через весь город, и яркой молнией зажглось увиденное в окне ресторана. Как-то смутно и нехотя всплывали в памяти дальнейшие события. Казалось, будто не он это был, но те чувства нарастающей решительности подвели к той черте, за которую он не мог заглянуть. Странное ощущение недосмотренного, ускользающего сна теряло дальнейшие события из памяти, оставляя желание продолжить то, что не помнилось.

Блеклая жизнь на работе, поход домой через весь город, размышления о своей жизни, витрины магазинов и машины, как вдруг яркой молнией опять промелькнуло увиденное в окне ресторана. Как-то смутно и нехотя всплывали в памяти дальнейшие события. Казалось, будто не он это был, но опять чувства нарастающей решительности подвели мысли к той черте, за которую не получалось заглянуть. Странное ощущение недосмотренного, ускользающего сна пробуждало жгучее желание остановить и вернуть ускользающие воспоминания из глубины памяти, продолжить нить событий, но чувство надвигающейся беды наоборот молило не делать этого, и он остановился, пытаясь разобраться с этим чувством.

Вот он идет вдоль витрин, вот видит ресторан, видит ЕЕ по другую сторону стекла. Боль в груди, разочарование и чувство утраты. Дальнейшие воспоминания ускользали, словно песок сквозь пальцы. Что-то красное мелькало впереди, в мираже воспоминаний, но с каждой попыткой вспомнить нарастало чувство неотвратимой беды. Почему-то возникло твердое убеждение, что дальше вспоминать ему не стоит, хоть он и не знал что именно. Как будто взрослые родители не дают ему узнать о том, что маленькому ребенку пока знать не следует, иначе это знание ранит его нежную чистую душу. Олег решил не напрягаться, и расслабил память. Со временем все вспомнит.

Он осмотрел берег, на котором он оказался. Вода была прозрачной, и сквозь нее видны были мелкие камушки на дне и даже мелкие рыбешки, косяками сновавшие по какому-то своему разумению и желанию, то в одну, то в другую сторону. В месте, где он проснулся, была огромная куча сухих водорослей, словно заботливо уложенная постель. Больше таких островков уюта на берегу не было. Только вода и песок. Никаких следов ни на песке, ни около воды не было. Кто и зачем перенес его сюда, было совершенно непонятно.