Александр Мееров - «Защита 240». Роман

- Не могу же я один…

- Вот, вот. Вы правильно сказали. Вы ничего не сможете сделать в одиночку. Я не знаю, над чем именно вы работаете. И меня это не очень интересует. Но я хочу вам сказать, раз уж об этом зашел разговор, если вы стремитесь создать «за оградой» новое смертоносное оружие, - Крайнгольц отпрянул в своем кресле от Уорнера, - тогда обращайтесь к капиталу. Обращайтесь смело: вы получите поддержку. Но если вы хотите действительно помочь миллионам людей, то поймите: в одиночку вы - не борец! Только в единении с прогрессивными силами вы сможете завершить вашу работу.

- О Вилли, - поморщился Крайнгольц, - я очень далек от политики. Я ученый и считаю, что настоящий ученый политикой должен заниматься лишь постольку, поскольку надо ограждать себя от нее.

- Я вижу, у вас во всем тактика «высокой ограды». Жаль! В этом ваша ошибка. Рано или поздно вы это поймете или вам придется бросить свое дело.

- Никогда, - горячо возразил Крайнгольц.

- Тогда, - спокойно продолжал Уорнер, - вы попадетесь в руки людей, которые сумеют использовать ваши изыскания так, как им это заблагорассудится.

Спор ни к чему не привел.

Упоминание Уорнера о прогрессивных силах, которые якобы могли как-то способствовать воплощению его идеи, вызвало у инженера ироническую усмешку. Эти силы представлялись ему какими-то абстракциями, которыми довольно ловко оперировали различные «политиканы». Он знал одно - для завершения его изысканий нужна абсолютная тайна и деньги. Большие деньги. Весь его жизненный опыт подсказывал ему, что деньги, естественно, можно получить у людей, обладающих ими.

Крайнгольцу чужды были рассуждения Уорнера, но такт, с которым помощник говорил о его замыслах, ему нравился. Он чувствовал, что Вилли искренне желает ему успеха, и ловил себя на том, что ему это приятно. В последнее время он все больше и больше начинал доверять Уорнеру и даже подумывал иногда, не ввести ли Уорнера в курс всех своих дел, не посвятить ли его в тайну, не впустить ли его «за высокую ограду».

«Нет, нет! Доверять нельзя никому!»

Крайнгольц тяжело переживал отъезд Уорнера. Нет средств, нет помощников, нет ничего, кроме долгов, за неуплату которых не сегодня-завтра придется сесть в тюрьму.

- Ну, что же, Вилли, мне, право, жаль, что так все получилось. Жаль! Вот вы и опять без работы, - мягко улыбнулся Крайнгольц, провожая медленно шагавшего к воротам Пейл-Хоум Уорнера. - Что вы думаете делать теперь? Ведь у вас родители и, кажется, сестренки, братишки, которым вы помогаете. Не так ли?

- Да, мистер Крайнгольц, куча родных, и все они нуждаются в моей помощи. Но это не так уж неприятно. Неприятно то, что во мне не нуждается ни одна радиофирма, - пошутил Уорнер. - Ну, ничего, я не собираюсь унывать и хочу податься на юг, к Мексиканскому заливу. В Порто-Санто у меня есть приятель, с которым я, быть может, смогу открыть мастерскую по починке радиоприемников. Перспектива не из блестящих - в этом городишке вряд ли найдется столько поломанных приемников, чтобы хватило для нашей мастерской. Но ничего не поделаешь - пока не приходится рассчитывать на лучшее.

Уорнер умолк и посмотрел на Крайнгольца. Тот стоял с опущенной головой.

Светлые, всегда широко раскрытые глаза сейчас были прищурены и устремлены в какую-то точку.

- Прощайте, мистер Крайнгольц, я хочу пожелать вам успеха в ваших делах.

- Успеха? - встрепенулся Крайнгольц и откинул со лба волосы. - Вы это искренне, Вилли? Вы верите в успех моего дела?

- Если вы поставили перед собой благородную задачу, то я уверен в успехе.

Уорнер протянул Крайнгольцу свою крепкую руку, тот придержал ее обеими руками и сказал:

- Подождите, Вилли. Подождите здесь две минуты. Я сейчас принесу индикатор.

Крайнгольц почти бегом направился к «высокой ограде», на ходу доставая из кармана ключи. Через несколько минут он вернулся с небольшим футляром и передал его Уорнеру.

- Вот здесь, - инженер открыл крышку футляра, - вот здесь индикатор!

Уорнер вопросительно посмотрел на Крайнгольца.

- Много лет, - продолжал Крайнгольц, - уже много лет тому назад я сделал открытие. Я думал, что оно принесет огромную пользу человечеству. Я считал, что оно таит в себе невиданные возможности, перед которыми меркнет все созданное до сих пор объединенными усилиями человеческого разума. Я был счастлив так, как может быть счастлив ученый, сознающий, что он нашел ключ к разгадке еще одной, быть может, самой сокровенной тайны природы. Да, был счастлив, но не надолго.

Крайнгольц задумался, машинально вынул маленький прибор из футляра и стал его любовно рассматривать.

- Очень скоро это счастье было омрачено, - продолжал он со вздохом. При первой же попытке практически применить свои изыскания я увидел, что есть люди, способные использовать их не на благо, а во вред человечеству. Я понял - ученый мир уже близок к этому открытию, что независимо от меня в разных странах будут закончены работы, подобные моим, и мне стало страшно. Я почувствовал, какая угроза может нависнуть над человечеством, и счел своим священным долгом работать над созданием защитной аппаратуры. Я спешил, я прилагал все усилия к тому, чтобы предотвратить бедствие, но вы сами видите, как это трудно.

Волнение, с которым говорил Крайнгольц, передалось и Уорнеру, и он слушал, стараясь не пропустить ни одного слова из этой неожиданной исповеди.

- Вы понимаете, Вилли, - Крайнгольц заговорил почти шепотом, и в его голосе послышались нотки отчаяния, - я каждый день жду ужасного известия. Каждое утро я просыпаюсь с тревожным вопросом - «а может быть уже началось?».

Уорнер вздрогнул.

- Что началось?

- То, что может быть пострашнее взрыва в Хиросиме. Уже потому, что придет незримо, неслышимо, придет зловеще тихо, парализует миллионы людей.

Крайнгольц умолк. Молчал и Уорнер, озадаченный всем услышанным.

Через раскрытую калитку виднелась просторная, мирная долина. От виллы крутой скалистый спуск вел к темневшему внизу, среди сосен озеру, а за ним, на пологих склонах широкой долины, далеко, до холмистой линии горизонта были видны разбросанные домики ферм, между которыми вился причудливый серпантин дороги. Все было напоено неистовым солнцем, пропитано запахом трав, цветов и плачущей смолистыми слезами сосны. Все вокруг было погружено в глубокую, нерушимую тишину удушливого летнего дня.

- Вы говорите о страшных вещах, доктор. Неужели опасность действительно так велика? Неужели теперь…

- Нет, нет, Вилли, не теперь. - Сощурив глаза, Крайнгольц пристально смотрел на белеющую вдали ферму. - Нет, не теперь. Еще пока никому, насколько мне известно, не удалось применить это открытие. Его еще нельзя использовать как мощное оружие, но ведь и пушки когда-то стреляли на сотню шагов, а теперь орудия бьют на сотни километров. Вы понимаете меня?