Фима Кибальчич - Пыльца в крови

Для принятия окончательного решения нужно было время и результаты наблюдений. Вторым по важности, а может и первым вопросом, на который искали ответ исследователи и аналитики, – была степень «гуманности» цивилизации, а именно: является ли жизнь самодостаточной ценностью для разумной расы?

Первичным признаком ценности жизни считалось растождествление уничтожения и потребления, убийства и поедания. Как говорили циничные оперативники комитета инопланетных контактов: «пусть сначала задроты социобиологи проверят, делают ли эти твари бульон из того, кого жрут, а потом мы решим, сколько брать с собой пушек, и нагрянем в гости».

Но все было не так просто. Иногда высокий уровень агрессии расы и отсутствие практики приготовления «бульона» был связан с чересчур агрессивной средой выживания. Лучшим примером этого была планета Утраз. Сложная траектория слишком быстрого движения планеты вокруг светила, выбрасывающего в космос огромное количество всякой дряни, приводило к тому, что все порожденное этой планетой состояло из зубов, когтей, панцирей и… мозгов.

Чтобы выжить на родине, инсектоидам приходилось не только быстро убивать, но и быть самыми умными и самыми страшными. Инсектоиды на адской родине были вынуждены постоянно доказывать свои права на господство. Убийство на планете Утраз было и насыщением, и актом превентивного устрашения. А в этом случае «бульон» становился лишним телодвижением и признаком слабости.

Парадокс состоял в том, что инсектоиды были гуманной гуманоидной расой, имеющей разветвленную картину мира, сложную культуру и четкое социальное устройство. Они не стремились пожирать, покорять и уничтожать. Они стремились создавать лучшее. Идеальное. Поэтому, видимо, и поедали излишек собственных чудовищных деток.

Идеалом с их точки зрения была чистота и пустота.

Одно из воплощений этого идеала останется в космосе до самой смерти Вселенной. Печальный итог неудачного контакта. Однажды переговоры с агрессивной расой прошли крайне неудачно, хотя предварительный анализ указывал на возможность договориться, но – не вышло. Хуже того, контакт был воспринят как акт агрессии людей. В результате за отступающей, слабо подготовленной к огневому соприкосновению экспедицией контактеров с Земли увязался хвост преследователей. Дипломат по ведомству инопланетных контактов, возглавивший проект, запаниковал – меньше всего он хотел притащить по собственным следам в солнечную систему малознакомых злобных тварей. Он связался с ближайшим форпостом инсектоидов и, заламывая руки, попросил сделать хоть что-нибудь.

И добрые союзники сделали.

Стеклянный шарик из недружественной планеты. Диаметром 150 тысяч километров. Совершенство, с их точки зрения.

Последствия прогрессорства тараканов расхлебывали долго. Пришлось вбахать массу энергетических ресурсов, чтобы создать планету с подходящим климатом для расы, потерявшей дом из-за собственного подозрительного характера и несокрушимой веры тараканов в красоту и облагораживающую силу гладких блестящих поверхностей.

С тех пор экспедиции контакта возглавляли только подготовленные военные. Никаких нервных гражданских дипломатов.

Но Тима удивляло одно, почему собственное адское пристанище – Утраз боевые рои никогда не пытались отполировать до гладкого совершенства? Не иначе как питали слабость к домашним питомцам, погладить которых можно было, только заковав себя в броню от носа и до пальцев ног.

Планета Орфорт тоже имела агрессивную, постоянно видоизменяющуюся природу, правда атмосфера была очень близка к земной. Разумная раса была достаточно развита, обладала социальной структурой. Изоморфы населяли горные массивы, которые были чем-то вроде городов, управляемых племенем с лидером во главе. Горный город и окружающий его мир имел сложную систему взаимодействия. С одной стороны, племя постоянно защищало свою территорию от агрессивной, постоянно меняющейся флоры и фауны, с другой стороны – черпало из нее свою силу.

Изоморфы жестоко уничтожали и поглощали существ собственной планеты. Причем живьем, без всякого «бульона». По всем признакам раса была агрессивной. Но что являлось причиной агрессивности? Сохранение баланса или потребность в уничтожении живого – что нередко встречалось в космосе – однозначного ответа до сих пор не было.

Постоянные трансформации планетарной флоры и фауны тоже не имели аналогов в ряду знакомых землянам форм жизни. Информации об изоморфах было накоплено немало, а контакт, тем не менее, не состоялся. И даже целесообразность его все еще была под вопросом.

Федерация сняла наблюдение с планеты и планировала вернуться только через несколько лет, когда Орфорт вступит в зону темноты и холода, когда поток света от звезды к планете перекроет гигантское облако ледяной аммиачной пыли. По циклу этой звездной системы такое происходило каждые пятьдесят или тридцать лет, но жизнь на планете сохранялась. Вот только как она протекала? Что и как выживало в темноте и холоде на Орфорте? Возможно, данные об этом окончательно решат вопрос о необходимости и форме контакта с изоморфами.

Но контр-адмирал Тим Граув решил не ждать так долго. Опробовать теорию. На свой страх и риск.

Они шли на двух с половиной тысячах от поверхности планеты, но казалось, что еще ниже. Тело шаттла стало прозрачным и давало эффект увеличения окружающего пространства. Тим смотрел на ядовито-зеленый, фиолетовый, красный взлохмаченный мир, расстилающийся внизу.

– Чем-то похоже на планеты-океаны, по которым вечно гуляет ветер, – сказал кто-то.

Контр-адмирал оторвал глаза от развернувшейся под брюхом шаттла картины и, гоня прочь чувство тревоги, осмотрел участников первого спуска. Их было восемь. Остальных Тим решил оставить на «Сияющем». Вся команда составляла тридцать человек, что и так было в десяток раз меньше, чем стандартный состав для такого рода кораблей. Хотя чтобы управиться с крейсером, хватило бы и трех, а на орбите Орфорта – только автопилота. Но мало ли что может пойти не так. Спасать их будут ребята с «Сияющего».

– Все в порядке, контр-адмирал?

Рей выпрямился в ложементе прямо напротив Тима и радостно показывал полный комплект зубов.

– Думаю, да, – ответил Тим. – Правда, чем-то похоже на планету-океан.

Все заворожено смотрели вниз на живую картинку – сказочную и страшную.

Когда по земным лесам гуляет ветер, он гнет деревья, оставляя свой след. На планетах-океанах словно сталкиваются в схватке множество яростных ветров, и их следы говорят о неизмеримой мощи. Вода дыбится волнами в разных направлениях, иногда волны сшибаются белесыми лбами и разлетаются ошметками в разные стороны. Гигантские водовороты крутятся пенным кружевом и способны с легкостью затащить на дно здоровенный шаттл с межзвездного крейсера. Планета-океан сама по себе кажется живым существом – гневливым, неуправляемым, неразумным и очень сильным.