Рудольф Коло - Вокла [СИ]

— Я не ослышался, потомки? Это что, дети существ?

— Да, все болезни — это дети существ. ДНК нарушителей имеет повреждённую структурную цепочку. По своей природе, дети нарушителей, не могут быть полноценной частью этого мира. Они все могут быть только болезнями.

— Почему ты допускаешь размножение?

— Размножение происходит в закрытом для вектора логове. Нарушитель размножается подобно рыбам, отлаживая десятитысячное семя потомства. Так в мире появляется зараза. Ты должен понимать, что любой нарушитель — это вирус для всего живого в этом пространстве.

— Можно сейчас пройтись по всем палатам и устроить зачистку, — предложил юноша.

— Сегодня вектор только в этой больнице уничтожил больше трёхсот существ, это тебе ответ на твой вопрос, — ответил вектор.

— Я слышал от бабушки, которая прочитала в церковной книге, что люди жили по семьсот лет. Значит, мы живём мало только из-за существ?

— Болезнь забирает время жизни, продлевая его нарушителю или заразе. Не может человек заболеть, если на него не нападёт хворь. Природа человека позволяет жить дольше.

— Ладно, а почему боги могут жить ещё дольше? Они ведь по своей природе родились людьми?

— Ключи Времени питают бога временем, — ответил вектор, — временем, отнятым у других.

— Значит, отнимая время у людей, животных и существ, вектор отдаёт его Ключам Времени, а они питают временем бога. Который есть ни кто иной, как вор. Хороши Правила вашего равновесия.

— Совершенно верно. Правила допускают для равновесия такой исход. Вектор не может забрать время у существа и отдать его обратно человеку.

— А что с логовом, которое меня едва не задавило, оно так и будет бессмертным?

— Через тысячу лет логово снова попытается расшириться и будет повторно остановлено.

— А кто питает в логове временем спрятавшегося бога.

— Время подавлено в этом логове, оно не имеет отсчёта.

— А не проще ли проникнуть в логово существу, занести туда время и разрушить бессмертие незаконно существующего мира?

— У меня нет на службе существа в этом измерении.

— Так нужно найти, найти и заключить с ним договор! — утвердительно произнёс Максим.

— Никто не может нарушать Правила.

— Да ты же сам говоришь, что Правила допускают…

— Но это не тот случай.

— Нельзя каждый раз останавливать логово, смирившись с его расширением. В Правила нужно внести поправку, хотя бы разовую для этого случая, — после небольшой паузы молодой человек продолжил. — В логове были шесть воинов прежде служивших тебе. Они перешли на сторону врага и живут дольше, чем те, кто служил тебе верой и правдой и кого ты так же, согласно своим Правилам, не пощадил. В этом справедливость Правил?

— Этого не может быть! Воины — погибли! Всё что тебе внушило логово, преследуя свою цель, есть ни что иное как хитрый план трусливого бога.

— А боль и синяки — это тоже внушение было?

— Не знаю.

— А я знаю, это точно был не сон и не гипноз.

— За городом проходят раскопки, к вечеру разворотят страшное логово. Тебе работы хватит. Задание не легкое, — после небольшой паузы, вектор добавил. — Осилишь, вернёмся к вопросу уничтожения напугавшего тебя логова. Вы, люди, проявляете гордость, иногда не понимая, что она вас разрушает.

Молодой человек готов был к любому заданию, ему важно было узаконить пребывание в этом мире Воклы, а не из гордости уничтожить логово, как посчитал вектор времени. Вектор исчез, и время снова запустило стрелки часов.

Максим медленно пошёл на троллейбусную остановку, потому как пешком добираться к дому было долго. Юноша доехал до своей остановки и, покинув транспорт, пошёл во двор, где встретился с Антоном, разглядывающим небо на лавочке у своего подъезда.

— Привет, Антоха! — радостно сказал Максим.

— Привет Макарон! — поздоровавшись, начал рассказ товарищ. — Прикинь, ночь выдалась. Лежу, значит, на диване и слышу, скребется кто-то. Поднимаю голову, гляжу — никого. Проходит пять минут, снова скребется кто-то. Встаю, включаю свет, снова тишина. Выключаю свет, скребется. Пришлось спать при включённом свете.

— Может мышь?

— Откуда, Макарон? Двери никогда открытыми не бывают.

— Слушай, а может это камень шевелиться?

— Очень умно! Камень невоодушевленный предмет, как он может скрестись? Тем более он в холодильнике.

— Он ведь непонятно что. Может он трещал от холода, а тебе послышался скребущий звук.

— А я даже об этом не подумал. Точно, он ведь может трещать.

— Зачем ты его положил в холодильник?

— Дело в том, что на холоде металл сжимается. Вот я и тестирую его на предмет сжатия. Ладно, Макарон, пошли, посмотрим на этот камень.

Ребята поднялись на этаж и вошли в квартиру. Антон положил в комнате пачку с фотографиями и вместе с Максимом зашёл на кухню. Открыв морозильную камеру холодильника, Максим взял в руки камень, который принял зелёный цвет и показал его товарищу. 'Вот он', - сказал Антон и тут же застыл, словно скульптура. Максим немного растерявшись, бросился тормошить товарища, но потом вспомнил о возможной паузе, и после того как осмотрелся по сторонам, убедился в очередной остановке времени.

Вокруг ничего необычного не было. Как вдруг, неожиданно кто-то дернул юношу за штанину ниже колена. Опустив взгляд, молодой человек не мог понять кто или что перед ним. Штанину левой рукой дергал коренастый мужичок с тёмной бородкой. Одет неизвестный был в чистую одежду: на голове плотно сидела небольшая чёрная шляпа, фигуру аккуратно стягивали белая рубаха и костюмом из пиджака и шорт, на ногах были накрахмаленные белые гетры и начищенные гуталином туфли, а во рту трубка для курения табака. 'На гнома незнакомец похож не был. Может это домовой решивший сменить имидж?' — подумал Максим.

— Лепрекон я, не ломай себе голову, — сказал шестидесятисантиметровый человечек, — Камень отдай. Это мой камень. Товарищу вместо взятого у него камня, положи в руку, вот этот, — мужичок протянул юноше другой камень.

— Зачем? Я камень не украл, а нашёл, а значит, он принадлежит мне, — возмутился Максим.

— Верни, в этом камне весь смысл моей нелёгкой жизни, — ответил коренастый мужичок и сделал вид, что хочет заплакать.

— Откуда ты здесь взялся гном нарядившийся?

— Я же сказал, я не наглый, жадный гном. Я — лепрекон, своего рода волшебник. Прилетел сюда из Ирландии самолётом. Это мой камень, он выпал у меня из рюкзака, когда я увидел блазеня.

— Блазень? Так это же шутник, или просто шут? Ты испугался шута?

— Нет. Я испугался того блазеня, который людям мерещиться, похож он на дух покойника. В ваших славянских преданиях говорят о нем как о призраке, способном явиться в любом месте: на площади, в доме, на дороге, в поле. От блазней большого вреда нет, кроме испуга, первого потрясения, недоумения и беспокойства. Вот и я, испугавшись, уронил камень, а потерю обнаружил не сразу. Потом с крыши соседнего дома наблюдал, как вы вдвоем на балконе мой камешек поджарить хотели. Верните камень, он для меня как вторая моя половинка. А этот, — снова протянул руку с другим камнем, — возьмите взамен.