Рудольф Коло - Вокла [СИ]

— Бог имеет контроль над временем?

— Пока он бог, пока имеет неприкосновенность времени. При смене пространственных времён, аналогично перемещению стрелок часов по циферблату, другой вектор времени зайдёт в пространство, а вектор, который был здесь, перенесёт бога с этого временного пространства в иное измерение, оставив Ключи Времени здесь.

— В новом измерении его убьют, потому что он уже не бог, а смертный?

— В новом измерении вектор заберёт у него всё время.

— Да…, бессмертные боги, оказывается не такие могущественные перед временем, — с шуткой выразился молодой человек.

— Ничего нет вечного.

— А где заканчивается граница нашего измерения и начинается граница другого?

— Это тайна, которую тебе не понять, ибо ты ещё не представляешь, что такое другие миры.

— Почему не понять? Страна заканчивается не в географических границах, а там, где заканчиваются её экономические интересы. А какова граница интересов пространств, раз они заканчиваются?

— Нет интересов у пространств. Есть только граница времени. Если на сегодня это все вопросы, тогда живи с ясностью и будь очень внимателен.

— Насчёт чего внимателен? — едва Максим успел задать вопрос, как всё вокруг него закружилось, и он почувствовал падение.

— Макс, Макс, да пробуждайся же, — тормошила лежащего на траве юношу Маша.

— Тяжело как, — открыв глаза, произнёс юноша, после чего спросил: — Где я?

— У реки, где мы договаривались встретиться. Что произошло? — поинтересовалась Маша.

— Не знаю, опять провал был. Показалось, что я час разговаривал мыслями.

— Максим, ты себя хорошо чувствуешь? — продолжая приводить в чувство юношу, с волнением вопросы задавала девушка.

— Всё нормально, жить буду, — молодой человек поднялся на ноги и взял девушку за руку. — Уже хорошо, а когда ты рядом, совсем хорошо.

— Так что произошло?

— Похоже, я снова общался с цветком, с тем самым вектором времени. Он сказал…. Вот чёрт, я забыл всё, что он сказал, — в замешательстве ответил Максим.

— Ты вспомнишь, просто ты ударился и у тебя небольшой болевой шок, а в таком состоянии память блокируется.

Маша и Максим пошли вдоль берега. Точно так же, как во время прогулки утром, молодые люди бросили камешки и считали отскоки от поверхности воды. Юноша собрал небольшой букет полевых цветов растущих у берега, а Маша сплела из них венок, одела на голову и, подпрыгивая, и кружась во время прогулки, радостно слушала спутника. Приблизившись к камышам, пара встретила рыбака. Дедушка лет семидесяти сидел на деревянном стульчике и наживлял на крючок червяка. Увидев Машу с Максом, дед, улыбнувшись, сказал:

— О, рыбаки в гости пожаловали. А удочки где?

— А удочек нет у нас дедушка Процик, — ответила девушка.

— Здравствуйте, дедушка Процик, — произнёс Максим, подумав про себя: 'Так вот ты какой, северный олень, всю дорогу меня в автобусе твоими яблоками кормили'.

— Здравствуйте молодята! — сказал рыбак. — А что, нынче рыба без удочек ловится?

— Нет, дедушка, — ответила Маша, — мы просто гуляем у реки, любуемся волнами и природой.

— Ну, это дело молодое. Гуляйте, только русалок не тревожьте, они нынче такие стали, — хоть в воду не заходи. На прошлой неделе всю ночь кричали русалки, зазывали молодцев, чтоб утопить. А вчера двух рыбаков напугали, да так, что те рыбу потеряли.

— Да бросьте, дедушка, — сказала девушка, — рыбаки эти, наверное, были Толик и Димка? Пьяные, как всегда, на рыбалке не рыбу ловили, а рыбой закусывали, вот и привиделось. А на прошлой неделе Димка с разбитой головой ходил по деревне, а Толик с перевязанной рукой. Это не русалки кричали. Это два дружка ночью в яму свалились, а когда пришли в чувство, испугавшись, начали топтать один другого, чтоб из ямы выбраться, вот со страха пьяные и кричали.

— Может и ваша правда, — задумавшись, ответил дед Процик, а потом добавил. — Про русалок Толик и Димка говорили мне, чтоб в воду не заходил.

— А вы верите, в русалок? — поинтересовался старика молодой человек.

— В то, что ты существуешь — верю. В русалок?.. — старик почесал затылок и продолжил. — И да, и нет. Люди теряют веру, потому что мир не открывает тайн. Но сколько бы людей потеряло веру, узнав больше, чем нужно? Я никогда не видел их, значит, должно быть, их и нет. Но много слышал от тех, кто их видел и не стал бы мне врать.

— Это вы о Толике и Димке? — спросила Маша.

— Нет, это я о покойной своей бабушке, она сама их видела, — ответил дед. — Давно это было, мне тогда десять лет исполнилось. Бабушка рассказывала историю из своей молодости, тогда она и её сестра резали сухие стебли камыша для кровли сарая. Вот тогда она собственными глазами видела, как плавники ударили по воде и женская спина, прикрытая длинными распущенными волосами с запутавшимися в них водорослями, нырнула в реку. А через недолгое время, посреди реки, появилась и смотрела прямо на неё.

— Да, вот тебе история… — сказал Максим.

— Сами же русалки, — продолжал дед, — любят плести венки из цветов. Вот такие же венки, как на тебе. А ты часом не русалка? — улыбнувшись, пошутил дед, посмотрев на Машу.

— Вы как скажите, — с улыбкой ответила девушка. — Человек я самый настоящий!

— Нам пора, — сказал молодой человек и взял Машу за руку.

Попрощавшись с дедом, Маша с Максимом пошли вдоль берега реки. За время прогулки, молодой человек так и не вспомнил, о чём беседовал с вектором во время очередного провала во времени. Но сейчас эта тема их интересовала меньше всего. Им было очень хорошо друг с другом. Макс чувствовал в себе что-то необычное, словно оно в нём было всегда, но проявилось только сейчас. Завораживающий звонкий смех Маши, напоминал пение соловья, просто хотелось слушать и слушать. Юноша только сейчас понял, что такие минуты есть не что иное как мгновения, которые человек называет счастьем. Проявившееся чувства у молодого человека пробудили желание сохранить общение с девушкой, и он предложил Маше сделать выбор на поступление в высшее учебное заведение его города. Девушка не знала что ответить, она хотела быть врачом, а такого института в городе, где жил Максим, не было. Зато такое учебное заведение было в областном центре, в котором жили родители Макса.

Начинало темнеть, потихоньку прогулка перешла в расставание. Максим провёл Машу домой, подождал у калитки пока Маша зайдёт в дом и только после этого пошёл по извилистой дороге к бабушкиному дому.

Вечер был тихим, только стрекот кузнечиков и отдельный лай собак нарушал сказочную деревенскую тишину. Внезапно, в несколько метрах от дороги, донеслось тихое шорканье, и Макс услышал тот же голос, который совсем недавно, у подвального помещения, просил помощи в поисках щита пространственной защиты.