Олег Дивов - Модноверие [Антология]

— Еще как пригодилась. Особенно тем, что ты сейчас за рулем.

— Кстати, от кого я тебя спасла, Славик? Они, что, магазин обчистили?

— Да плевать на лабаз. Они нашу археологическую экспедицию обчистили. Блин, я этих хлопцев из «Азова» уже повидал на Донбассе — неприятные они при любой погоде. Мобильный мне, полцарства за мобильный; мой телефончик один язычник спер, а надо срочно вызвать полицию.

Она потянулась к сумочке — как бы за мобильником — и тут мне в глаза влетела перечная струя. Пока я отчаянно тер веки, почувствовал, как трофейный пистолет упорхнул из кармана моей куртки, а еще ощутил укол в шею. Причем сзади, будто кто-то подобрался ко мне со стороны багажника.

Вот так промашка! Рита изменила василеостровскому братству-сестринству и сделала меня, потому что не сестричка она мне, а одна из тех. Работает вместе с кодлой язычников из полка «Азов». Ясно, почему она того боевика сковородкой приголубила — он мог меня просто изрешетить, а я еще понадоблюсь живой для какой-нибудь хорошей пытки. Сейчас засну под действием коварного укола и проснусь без носа или яиц. Но дела пошли еще хуже. Не заснул я. Только все на свете как будто отошло от меня за некий барьер, звуки казались далекими, гулкими, серебристо-молочный туман застил окоем. Никакой связи мозгов ни с руками, ни с ногами. Мое тело уплыло от меня вдаль. Здравствуй, кататония.

Туман накатывал слизистой гущей и снова отходил, пока окружающая тьма не растерзала и не поглотила его. Мое тело лежало неподалеку от раскопа на большом камне, притащенном много тысяч лет назад трудягой-ледником. Раньше мы, в основном, использовали его, чтобы колбаску порезать или плавленый сырок покромсать, хотя в языческие времена на нем, может быть, резали и кромсали жертву. И сейчас мое тело, по сути, представляло все ту же колбасу. Тьма, дождь. Фары двух внедорожников скупо освещают «сцену». По соседству — в яме, заливаемой водой, с которой сейчас сняли крышку, мокнут трое археологов: Воздвиженский, Кораблев, Келлерманн — пока живые, но связанные, так что никуда им не деться. Я их не вижу, только слышу их жалобное мычание. Как я их раньше не заметил, пусть они и по кляпу во рту имели. Яму-то выкопали под отхожее место — точнее, это я лопатой орудовал, как ударник археологического труда, — но применить по прямому назначению не успели; начались дожди и производители фекалий стали разъезжаться.

Окончив воззвание к неким сверхъестественным силам, некто обратился ко мне.

— Ты погубил целых трех докторов наук, потому что обокрал экспедицию, похитив десяток артефактов, за которые собрался получить приличную мзду. Этот факт находится в будущем, но по своей вероятности он уже сравнялся с теми фактами, которые покоятся в прошлом. Для моего господина нет разницы между прошлым и будущим, у него все — на одной нити.

Голос, хоть и слышен будто издалека, но узнаваем. Голос Хочубея-Ословского, уверенный и наглый, только пониже на октаву и с подвываниями. Он все еще обращается ко мне:

— Но любой факт может быть понят иным образом. Ты отомстил трем нечестивцам за святотатство, принеся их в жертву богам у великих врат. Твоими руками они были наказаны за вторжение в обитель Велесову. И пусть тебя накажет неправедный суд, пред богами ты чист. Тебе выбирать.

Интересно, что кто-то говорит голосом Хочубея, но словами чокнутого волхва Вильгельда, который рассылал имейлы-страшилки. По любому, мне оба предложенных варианта не шибко нравятся.

Я едва продавил сквозь непослушные губы.

— Ты из какого шапито?

— Прежде чем тебя поглотит навь, где будешь ты вечно голодным духом без имени и обличия, я хочу, чтобы ты ощутил сияние прави и познал всю ничтожность своих познаний.

Голос ушел куда-то вдаль, за порог тьмы, а вблизи меня нарисовалась афиша того хлопца, которого я угостил грязью у реки. Он, представившись Зоряном, пару раз мне врезал — происходило это так замедленно, что я даже заметил волоски у него на кулаке, — а потом оценил результат: «Ну и мерзенна в тебе пыка». Боли я не почувствовал, только осознал, что утратил красивый передний зуб. Помимо тяжкой мысли, на какие шиши мне вставлять протез, испытал большое сожаление — надо было этого представителя полка «Азов» пару часиков назад физиономией в речку положить. Потом еще появился тот тип, которого я угостил каменюкой по черепу в овраге. Единомышленники звали его ласково Усладом, а кулак у него размером с мою голову, и это сулило скорые неприятности для моих внешних и внутренних органов. Но его остановили, я был нужен для другого действа.

Штука, похожая на троакар, втыкается мне в шею; чего, они программировать меня собрались? Значит, теперь язычники не только выстругивают идолов из колобашек, но и готовы высокотехнологично размочалить мозги. Сдается мне, уже начали. Что-то нашептывает мне: загружен драйвер нейроконнектора, активизирован пул соединений, канал преобразования функционирует нормально, получены ответы от гиппокампа и таламуса, соединения стабильны; начинается запись объектных кодов в неокортекс… Я замечаю, как ритмично подергиваются мои руки и ноги — вероятно, идет тестирование.

В самом деле, Хочубею-Ословскому есть резон убрать Воздвиженского, Кораблева и Келлерманна — антинорманистов, между прочим. Причем сделать это моими руками — вина тогда на мне; еще и назовут «агентом ФСБ, стремящимся уничтожить правду». Потом я сам нырну головой в яму и возразить больше не смогу. В итоге, большинство найденных артефактов исчезнет, результаты экспедиции будут истолкованы криво (в чем норманисты — большие специалисты) и получится, что захороненный здесь витязь — не славянин с Руяна, а какой-нибудь скандинав приблудный. И тогда помчатся норманисты по международным конференциям с победными песнями, плясками и битьем в бубен.

Я услышал бодрые выкрики «Мага врата» и увидел, как темные водяные струи, сгущаясь, превращаются в клейкие тяжи между небом и землей. Я ощущаю присутствие неясного змеящегося существа. Вроде как рядом ползает длинная такая змеюга, похожая на анаконду. Хотя откуда анаконда в наших северных лесах? Но, с другой стороны, в русских летописях и фольклоре упоминаются и «коркодил», и «ящер», да и «змей горыныч» как объективная реальность. Последний еще оборотнем выступал, чтобы доверчивых дамочек обманывать и вступать с ними во внебрачные связи.

Струи дождя стали толще, гуще; посверкивая в лучах фар, они напоминали огромную бороду высоченного старика, шапкой которого были темные небеса. Ну да, как в аниме, прилагавшемся к имейлу Вильгельда. Струи растаскивали меня на тысячи ручейков, еще немного — и все мое сознание уйдет в камень, протечет в землю. Я словно был в каждом из этих ручейков, ощущая дрожащие струнки водородных связей — молекулы воды танцевали друг с другом, подчиняясь слышимой только ими мелодии, которую физики, наверное, назовут солитоном, а волхвы — велением Велеса.