Олег Дивов - Модноверие [Антология]

— Штерн слушает! — раздраженный неудачей рявкнул старший следователь.

— Аркадий Самойлович, голубчик, — раздался из телефона обманчиво-медовый голос начальника отдела, полковника Безрукова, — вынужден прервать ваш законный отдых!..

Когда начальство называет вас «голубчиком», «почтеннейшим», «родненьким» или еще кем-нибудь в том же духе — добра не жди. Причем отнекиваться или брыкаться бесполезно — только хуже будет. Обычно Безруков изъяснялся в подобной манере, когда дело не терпело отлагательства или действительно было архиважным. Поэтому Штерн вздохнул и, сматывая леску на катушку, сухо поинтересовался:

— Что случилось, Иван Арнольдович?

— Загадочная смерть, Аркадий Самойлович! Вопреки законам природы. Никто, кроме вас, ничего не поймет. Вашего помощника я уже отправил на место…

Вернувшись к машине, мирно отдыхавшей под раскидистой талиной на обочине проселка, Штерн включил навигатор и ввел полученный от полковника адрес. Оказалось, что до коттеджного поселка Окские луга, где произошло неприятное событие, езды было всего около пятидесяти километров. Аркадий Самойлович уложил снасти и рюкзак в багажник своей видавшей виды «Гранд Витары» и, бурча под нос нелестные эпитеты начальству, сел за руль.

У КПП поселка переминалась с ноги на ногу знакомая долговязая фигура. Едва завидев машину старшего следователя, фигура принялась размахивать руками и приплясывать. Как только Штерн притормозил перед шлагбаумом, пассажирская дверца распахнулась и улыбающийся напарник плюхнулся на сиденье.

— Доброе утро, Аркадий Самойлович!

— Здравствуй, Павел, — сдержанно откликнулся Штерн и добавил, не удержавшись: — Если оно действительно доброе… Ладно. Оставим лирику. Коротко: что случилось?

— Труп.

— Э-э… И?

— Ну, вы же сказали «коротко»… — Павел хитро покосился на хмурого наставника, но тот не поддержал пикировки.

— Где труп? Чей труп? Почему труп?

— Тело находится на территории частного владения номер двадцать три. Тело принадлежит депутату областной думы Виктору Эдуардовичу Вахницкому, члену ЛДПР и неформальному лидеру общественного движения «За будущее России». По предварительному заключению экспертов, смерть наступила в результате удара молнии…

— О как! — Штерн от неожиданности даже тормознул, отчего Павла бросило вперед, и его длинный нос буквально клюнул «торпеду». — Извини… Где тут припарковаться?

— Да заезжайте прямо на дорожку перед домом, — морщась и ощупывая нос, пробормотал Скобелев. — Насчет молнии не совсем понятно…

— Почему?

— Потому что за последние сутки гроз в этом районе не наблюдалось. Я уже проверил у синоптиков.

— Тогда, может быть, Вахницкого убило током… скажем, от короткого замыкания какого-нибудь подземного кабеля?

Они выбрались из джипа, и Скобелев повел наставника за дом. Там располагалась просторная лужайка с несколькими зонами отдыха — от шезлонгов возле мини-бассейна до площадки для шашлыков. Как раз между мангалом и бассейном желтел ограничительными лентами участок происшествия. Следователи прошли напрямик по упругой и влажной от росы траве, проигнорировав выложенные разноцветной плиткой дорожки.

Почти посередине огороженного лентами прямоугольника навзничь лежало тело крупного мужчины в шортах и спортивной майке с надписью «ЦСКА». На круглом, чисто выбритом лице застыло выражение безмерного ужаса, а широко раскинутые руки и ноги вызвали у Штерна неприятную ассоциацию с распятием, но не с христианским, а с тем, что применяли в древности при казни колесованием. Лицо и открытую часть груди наискось пересекала неровная, ветвящаяся лиловая полоса — явный след от удара высоковольтным разрядом.

— Обратите внимание, Аркадий Самойлович, — Скобелев присел возле трупа и провел рукой над следом, — такое впечатление, что молния ударила Вахницкого точно в лоб, между бровей.

— И это — вторая странность, — кивнул Штерн, обходя тело по кругу и присматриваясь к лужайке.

— Но ведь бывают разряды и без грозы?

— Только не бесшумные.

Скобелев почесал вихры на затылке и с интересом уставился на наставника.

— А что вы ищете, Аркадий Самойлович?

— Доказательство удара молнии, — Штерн остановился возле ног погибшего и присел. Развел руками траву и удовлетворенно улыбнулся. — Вот, полюбуйся, Паша…

Скобелев подошел и, приглядевшись, увидел небольшую воронку в земле, края которой отблескивали на солнце, словно стеклянные.

— Что это?

— Фульгурит, Паша. След молнии. Лужайка-то искусственная. Разряд прошел сквозь тело жертвы и ударил в землю, испарив кусок почвы и расплавив песчаную подушку под ней.

— Получается, у нас несчастный случай? — разочарованно выпрямился Скобелев.

— Не совсем. — Штерн тоже встал, отряхивая землю с пальцев. — Грозы-то не было… В общем, опроси тщательно всех соседей — что да как. Встретимся в конторе.

— А вы куда?

— Покопаюсь в источниках. Есть золотое правило: хочешь понять причину явления, изучи его суть.

— Я думал, наоборот…

— Я тоже когда-то так думал!..

В просторном помещении, выстроенном в форме шатра, находились два человека. Один — высокий, сухой, угловатый — был облачен в длинную рубаху без ворота, подпоясанную толстым витым шнуром; из-под рубахи выглядывали широкие штаны, прихваченные у щиколоток ремешками от кожаных поршней. В правой руке высокий держал причудливо извитый дубовый посох с навершием в виде волчьей головы. Длинные волосы собраны в хвост и стянуты тоже витым, разноцветным шнурком. Второй казался полной противоположностью первому — среднего роста, плотный, широкоплечий, в современном легком летнем костюме. Его круглое румяное лицо обрамляла окладистая бородка, а густые волосы не достигали плеч.

Оба стояли в нескольких шагах от массивного валуна со спиленной и тщательно отполированной верхушкой. За камнем, у дальней стены шатра, возвышались два каменных столба, между которыми была подвешена удивительная картина — беловолосый и рыжебородый воин с копьем-сулицей в правой руке и боевым топором в левой. За правым плечом воина торчали лук и колчан со сверкающими огненными стрелами. Суровый взгляд воина, устремленный поверх голов людей, не сулил ничего хорошего любому, кто посмел бы встать на его пути.

Помещение освещал неровный свет факелов, укрепленных на стенах, и в его переменчивых бликах казалось, что воин на полотне медленно обводит взглядом пространство шатра, разглядывая попеременно то одного гостя, то другого.

— Жертвенный день близок, — говорил вполголоса высокий, — а ты до сих пор не готов, брат. Нельзя снова, как год назад, пропустить его! Отец не простит такой вольности, все должно свершиться ныне. Ты собрал шесть даров, а нужно восемь. И лишь тогда мы получим право просить отца нашего о помощи!..