Анастасия Баталова - Королевский понт

– У них не было выбора. Они спасали вашу жизнь. У вас началось опасное кровотечение… Вы могли погибнуть вместе с ребенком.

– Они выпотрошили меня как кильку!

Неблагодарностью пациентов врачей, увы, не удивить. Селия ещё раз порадовалась, как хорошо вышло, что именно она сказала Зарине всё, а не оставила это медикам, и без того эмоционально разграбленным, голым, но всё равно готовым отдавать последнее.

– Зарина, то, что случилось с вами, вовсе не трагедия, сейчас же есть разные способы, методы, – осторожно начала Селия, – можно завести ребенка, не вынашивая и не рожая; в высшем обществе Новой Атлантиды, например, роды большая редкость, мне Холли рассказывала, у них это не принято…

– Какая разница мне, что там у них! Пусть хоть пятками затылок чешут! – Зарина хлопнула рукой по одеялу, – Мы живем в этой стране! И здесь у нас правит Закон Крови! И матерью может назвать себя лишь та, что рвала нутро своё, давая новому существу жизнь! Вся власть женщины заключена в её матке. Матка – та сила, что позволяет ей вести неравный бой со смертью! Матка – есть портал в небытие. Её возможности доказывают непостижимое величие природы. Это же чудо, как матка достает из пустоты человеческие души, как она точно сквозь игольное ушко протаскивает в этот мир целый космос!

Селия невольно положила руку себе на живот. Где-то там, в глубине, под ровной тёмной кожей, за добротной тугой стенкой брюшных мышц, точно сокровище в семи ларцах, лежит нетронутым её собственное оружие. Единственное в мире оружие, способное победить смерть, выстрелив ей в лицо громкой упрямой алой жизнью.

– Знаешь, сколько раз я могла потерять "ОйлРемайнс"? Но она всё ещё моя. Знаешь, почему, Селия? Я никогда не сдаюсь! Нет в мире горы, которую невозможно сдвинуть руками и головой. Я кликну клич по всей стране. Я приглашу лучших врачей! Я пообещаю им денег! Я завалю их деньгами, как осенью заваливает листьями северные города! Я не я буду, если не верну принадлежащее мне по праву.

Если бы забавы ради выстроили в одну очередь всех женщин, которые пожелали продать свою матку Зарине шай Асурджанбэй после того, как она объявила о своём намерении по центральному телевидению, то эта живая цепь могла бы соперничать длиною с хармандонским побережьем. В странах, где люди привыкли жить либо плохо, либо очень плохо, если появляется шанс жить хоть чуть лучше, за него хватаются в буквальном смысле "не щадя живота своего". Сумма, предложенная Зариной, внушала уважение не только совершенным босякам, но и семьям, ушедшим на некоторое расстояние от края великой пропасти нищеты: на эти деньги можно было приобрести, например, старенький грузовой автомобиль; оживить свой двор разом коровой, ослом и хорошей лошадью; купить крохотный ларек, домик или квартиру-студию – словом, неплохо поправить хозяйство. Потому-то со всех концов страны в столицу сдавать анализы на иммунологическую совместимость и потянулись героические матери, согласные пожертвовать драгоценным сосудом, взрастившим их детей, ради того, чтобы этих самых детей прокормить; бродяжки, жаждущие крова и способные отдать за него свой дар чадородия; обанкротившиеся делицы, кровью готовые поить свой умирающий бизнес; должницы, замученные кредиторами; пъянчужки и наркоманки, не слишком понимающие ценность того, с чем им предстояло расстаться, но взбудораженные далеким шуршанием банкнот.

Без устали врачи в нескольких столичных клиниках щупали животы – проверяли, так сказать, качество товара, брали анализы – искали ту, которой суждено стать спасительницей для одной из самых влиятельных женщин королевства.

Для предстоящей операции были приглашены лучшие сосудистые хирурги со всего света – Зарина, обычно очень осторожная в инвестициях, на спасение собственной детородной функции, а вместе с нею и чести не скупилась. Был создан масштабный проект, в ходе которого матка была пересажена нескольким женщинам, потерявшим её или не имевшим от рождения; группа ученых подбирала сочетания поддерживающих препаратов, способствующих тому, чтобы орган приживался и правильно функционировал; специалисты наблюдали за экспериментальной группой, оценивая их шансы в будущем забеременеть и выносить своих детей.

Зарина лично следила за ходом научных изысканий; она заезжала в клинику чуть ли не каждый день, засыпала медиков вопросами, общалась с женщинами, перенесшими трансплантацию. В основном они принимали её очень тепло:

– Спасибо вам большое! Я даже не знаю, как выразить словами то, что я к вам чувствую. Я родилась без матки, но благодаря вашему проекту у меня появилась возможность родить самой! Это чудесно! Теперь я могу чувствовать себя полноценной, не прятаться от мужчин, улыбаться им и смотреть в глаза – я даже осмеливаюсь мечтать о том, что однажды создам семью! Вы – длань великой богини, Зарина! Ваше явление – её подарок нам! Развитие науки требует гигантских вложений, которые не всегда окупаются, вы делаете благородное дело, финансируя исследования!

Заринину затею охотно освещала пресса. Центральное телевидение королевства регулярно выпускало репортажи: брало интервью у хирургов, иммунологов, участниц проекта, а также не забывало напомнить о том, что поиск донорской матки продолжается.

Тати, которую Зарина, увлекшись спасением отечественной трансплантологии, оставила в покое, вздохнула с облегчением. Селия безо всяких проблем согласилась подписать предварительно высланные ей по почте документы; но для торжественного финала обычай требовал личной встречи всех сторон – древняя традиция предписывала Тати и Селии встать друг напротив друга и пожать с двух концов поднесенное Кузьмой белое полотенце. Это символизировало полное согласие и примирение между соперницами, однако, с правом при обоюдном желании сохранять дистанцию в течение всей жизни – именно потому ритуальное рукопожатие осуществлялось не напрямую, а через полотенце. Ведь случалось, что "лаурус парлус" имел место между родственницами, соседками, владельцами общего дела – между женщинами волей обстоятельств вынужденными контактировать. Обычай разрешал им после ритуального рукопожатия общаться исключительно через посредников, если хотя бы одна из них считала оскорбление непоправимым и восстановление каких-либо отношений невозможным. Согласно легенде, первый "лаурус парлус" был между матерью и дочерью, и до конца дней они не сказали друг другу ни слова, и ни одна из них даже ни разу не упомянула другую в разговорах, точно та для неё вообще никогда не существовала на свете.

Кузьма с раннего утра собственноручно руками выстирал абсолютно новое полотенце, извлеченное из упаковки, высушил его, выгладил, скатал в длинный жесткий жгут.