Александр Михайловский - Проклятый мир Содома [СИ]

Стремительный обход по границе между лесными кущами и бесконечными виноградниками прошел без сучка без задоринки. Ни одного Пса или Волкодава встретить им не довелось, а рабочие остроухие пейзанки были не в счет. Сами они докладывать не побегут, а расспрашивать рабочий скот никому и не придет в голову – ведь хозяин не расспрашивает своих коров о том, что они видели на пастбище. Уже ближе к вечеру штурмбанфюрер повернул свой лязгающий амуницией полк и стремительным маневром вывел его к расположенному недалеко от Дороги крупному поместью, явно представлявшему собой центр крупной латифундии.

Ворота поместья были открыты, и соединившиеся в плотную группу маги полка на скаку выкрикнули заклинание нейтрализации. Мускулистые рабочие лилитки, которые только что пытались захлопнуть ворота перед носом у кавалеристов, тут же бросили это дело и даже гостеприимно начали разводить эти створки пошире, приглашая дорогих гостей поскорее ворваться внутрь и порубить в капусту находящихся там нехороших людей.

Заметившие неладное Псы яростно накинулись на рабочих лилиток, как можно скорее стремясь захлопнуть ворота, потому что уже совсем рядом была колонна несущихся по проселку во весь опор боевых дестрие, в седлах которых, пригнувшись, сидели всадники в черных панцирях и развевающихся черных плащах. На помощь рабочим кинулись взбунтовавшиеся боевые лилитки, а на помощь Псам – четверка даже не успевших надеть свои кирасы Волкодавов.

Но первый рейтар, которым был сам Гапке, уже проскочил через распахнутые ворота. Яростный выкрик: «Хох!!!» – и тяжелый и острый палаш описывает сверкающую дугу, рассекая растерявшегося Волкодава от плеча до пояса вместе с его кожаным жилетом. Еще одного дестрие сбил грудью и стоптал копытами, а третьего Гапке достал уколом острия в лицо; а через раскрытые ворота на взмыленных конях уже врывались его подчиненные, наотмашь пластающие палашами любых вооруженных мужчин и напрочь игнорирующие женщин.

Почуяв подмогу, лилитки – и боевые, и рабочие – с удвоенной яростью накинулись на прихвостней хозяев, ставших врагами, применяя при этом всякий разбросанный по двору подручный сельскохозяйственный инвентарь, вроде цепов, серпов и двузубых деревянных вил. Схватка как-то очень быстро выродилась в избиение ногами лежачих. Когда сразу палашом напополам оно как-то гуманнее.

Пока рейтары спешивались, лилитки кинулись в дом и вывели оттуда под руки хозяина поместья – седого, обросшего щетиной старичка, с трясущимися руками и головой. Именно такой эффект может оказать на мага неожиданно примененное заклинание Нейтрализации – точнее, вызванный им откат. Племянник и наследник хозяина, которого все уже звали «молодым барином», пропал бесследно, и после долгих поисков был обнаружен утонувшим в выгребной яме. Как говорится, слишком хитрым быть тоже плохо. Хотя и сам старый хозяин поместья тоже ненадолго пережил своего наследника, будучи забит насмерть цепами рабочих лилиток. А не люби ты смотреть порку своих рабочих, иначе они тебе все это запомнят и потом отомстят. Под те же цепы попали и три обнаруженных в доме эфеба, тела которых потом вместе с телом хозяина утопили все в той же выгребной яме. Гапке относился к таким существам с непередаваемой гадливостью, и поэтому не пошевелил даже пальцем для того, чтобы спасти юношей. По его мнению, лилитки были в своем праве, выбивая дух из тех, кто поплыл по течению и зарабатывал себе сладкую жизнь постыдным способом.

Потом был разгул, но в меру. К хозяйским винам тевтоны отнеслись неодобрительно – какой дурак портит их, настаивая на специях? Такие вина можно пить только в горячем виде в холодную и сырую погоду, но здесь такой не бывает. Зато им понравилось темное пиво, которое варили для Псов и Волкодавов. Очень хорошо оно пошло под жареное мясо, которое быстро сварганили победителям работницы кухни. Как только начало темнеть, Гапке выдвинул на совсем близкую Дорогу один эскадрон с приказом перехватывать всех прохожих и проезжих, причем в обе стороны. Остальные продолжали сидеть за длинным наскоро сколоченным столом, жуя жареное мясо и потягивая пиво, время от времени то удаляясь в маленький домик в конце двора для удовлетворения естественных надобностей, то в обнимку с одной из лилиток в хозяйские или гостевые спальни. Нормально же сидят люди – и никто не пьян, и все довольны, девочки тоже. А вот тот эскадрон, что был поставлен дежурить на Дороге, через два часа должен быть сменен следующим, и так далее. Хоть Гапке и не ожидал каких-либо перемещений местных в ночное время, ибо у них это было не принято, но все равно держал в бодрствующем состоянии больше половины своего полка. Схема была такая. Один эскадрон в засаде на Дороге, два эскадрона дежурят в захваченном поместье в полном боевом вооружении, но при этом для них никаких баб-с, еще два бодрствуют (быть может, с бабами), и еще три отдыхают во всю широту тевтонской души.

ЧП приключилось уже в конце первой смены. Когда вдали на Дороге послышался топот бегущего во весь опор уткозавра, то командир первого эскадрона гауптштурмфюрер Вернер Краузе матерно выругался. Чем ему, во имя Отца, останавливать такую громилу? Она же на всем скаку в состоянии опрокинуть пару рейтар в полном вооружении! Вот где пригодились бы арбалетчики, способные нафаршировать зверюгу своими болтами, замедляя ее разбег – но здесь их нет. В любом случае, есть приказ, и эскадрон уже строился – один взвод клином для нанесения таранного удара в лоб, еще два по обочинам дороги для того, чтобы добить раненого и замедлившегося зверя ударами в бока.

Но этого не потребовалось. Когда в грудь уставшего от долгого бега динозавра ударили разом три копья, то дестрие, каждый из которых весил более тонны, и в атакующем галопе развил скорость более пятидесяти километров в час, на ногах устояли, а вот зверюга, грудь которой оказалась пробита копьями, всхлипнула, осела на хвост и задние лапы и, издав нечто среднее между воем и душераздирающим визгом, рухнула на правый бок, чуть не придавив ногу седока. Спешившиеся рейтары стремительно подскочили к дергающемуся лежа на боку динозавру. Двое принялись рубить палашами вздрагивающую шею динозавра в самом тонком месте у головы, а еще двое выдернули молодого Пса из-под слегка придавившей его туши (помогли крутые округлые бока динозавра), обезоружили и отобрали сумку с посланием, после чего насовали под микитки для улучшения самочувствия и связали арканом по рукам и ногам.

И вот как раз в этот момент из поместья прискакал встревоженный Гапке, ибо динозаврий предсмертный вопль был слышен на километры вокруг. С одной стороны, Гапке обрадовало то, что его парни повязали гонца, а с другой – опечалила валяющаяся на дороге дохлая туша уткозавра, которую и с разбега не перепрыгнуть, а рыцарские дестрие не першероны, волоком тянуть тяжести не предназначены, да и упряжи такой нет.