Ян Ларри - Страна счастливых (сборник)

Ребята не стали дожидаться второго приглашения.

С жадностью они накинулись на сладкое густое молоко.

— Вкусно? — спросил профессор.

— Очень!

— Лучше настоящего, — сказал Карик, вытирая ладонью рот.

Ребята отползли от молочной лужи и растянулись на листе, точно на пляже.

Профессор лег рядом с ними.

Они лежали, закрыв глаза, раскинув широко ноги и руки.

— Хорошо! — сказал Карик.

Только сейчас ребята почувствовали, как сильно они устали. Отяжелевшие ноги казались чужими. Руки лежали на листе, точно налитые свинцом. Двигаться было лень.

Через несколько минут профессор приподнялся на локтях и нерешительно сказал:

— Может быть, пойдем?

Валя притворилась спящей. Карик закрыл глаза и слабым голосом сказал:

— Ну еще немного!.. Чуть-чуть отдохнем и пойдем.

После всех сегодняшних приключений профессор и сам был не прочь полежать и отдохнуть лишних полчаса. Он зевнул, закинул руки за голову и закрыл глаза:

— Ладно! Полежим!

Некоторое время путешественники лежали молча, жмурясь от яркого солнца, перевертываясь с боку на бок.

Над головами шумел ветер. Лист покачивало, точно люльку.

— Ты не спишь? — повернулась Валя к Карику.

— Нет!

Валя помолчала немного и вздохнула.

— Мама теперь плачет, наверное.

— Ясно — плачет!

Валя тяжело вздохнула, словно и сама собиралась заплакать, но в эту минуту над головами путешественников что-то засвистело и с шумом ударилось в лист.

Лист задрожал.

— Кто? Кто это? — закричала Валя, бросаясь к профессору.

Иван Гермогенович открыл сонные глаза.

По листу ползла огромная черепаха. У этой черепахи на спине был красный, точно лакирований панцырь, покрытый темными пятнами.

Ребята с беспокойством поглядывали на эту громадную черепаху, которая легко, совсем не по-черепашьему, бежала прямо на них.

Они прижались друг к другу.

Красная черепаха подбежала к ребятам, посмотрела на них, шевельнула усами.

Ребята вскочили и с криком бросились бежать.

Они пронеслись мимо зеленых коров и скоро очутились у самого края листа. Дальше бежать было некуда.

Карик и Валя стояли на самом краю листа. Внизу, под ногами покачивались верхушки деревьев и сквозь ветви виднелась далекая земля.

Прыгать вниз было страшно.

А красная черепаха была уже совсем рядом. Вот-вот набросится… схватит, съест…

— Не бойтесь! Не бойтесь! — вдруг услыхали ребята голос профессора. — Это божья коровка. Она не тронет. Идите сюда.

Карик схватил Валю за руку.

То и дело оглядываясь на огромную черепаху, ребята стали осторожно пробираться к профессору.

— Ну, ну, смелее!

Карик и Валя бросились бежать со всех ног и, еле переводя дух, шлепнулись с разбегу на лист, рядом с профессором.

Они с ужасом смотрели на божью коровку, которая, точно лев, сшибала ударами лап зеленых тлей, подминала их под себя, грызла как семечки и отбрасывала прочь шкурки.

Не успели ребята опомниться, как на листе не осталось ни одной тли.

Сожрав тлей, божья коровка провела огромной лапой по усам и, отряхнув приставшие к ногам шкурки, подошла к самому краю листа.

Она приподняла свой панцырь и выпустила из-под него прозрачный шлейф. С легким треском панцырь разломился на два тяжелых, похожих на корыта крыла. Жестко шурша, развернулись еще два крыла, тонких, прозрачных. Они закрутились, затрещали, точно пропеллеры. В лицо путешественников пахнуло ветром. Божья коровка медленно отделилась от листа и поплыла, удаляясь, над лесом.

— Вот так божья коровка! — сказала Валя. — Слопала всех и улетела.

— Ну и прекрасно, — сказал Иван Гермогенович, — так и нужно. Это очень хорошо.

— Хорошо?

— Ну да… В Америке эту божью коровку мешками собирают, а весной выпускают на огороды, где водится тля. Охотники за коровками имеют даже особые карты, на которых помечены места, где скопляются на зимовку эти полезные насекомые. Тут-то их и собирают.

— А зачем тлей уничтожать? — спросила Валя. — У них же такое вкусное молоко.

— Видишь ли, тля очень вредное насекомое и притом удивительно плодовитое. Летом ты редко встретишь такое растение, такой цветок, где бы не было тлей. Они нападают на листья фруктовых деревьев, на листья овощей и, конечно, приносят им огромный вред. Тля высасывает из растений соки. Но это еще полбеды. Хуже всего другое. Своим зеленым молоком, которое тебе так понравилось, она залепляет устьица листа, мешает ему дышать и работать. Лист, понятно, погибает. А если гибнут листья, — значит, не жди ни фруктов, ни овощей. Однако довольно болтать. Отдохнули — пора и в путь-дорогу. Пошли, ребята.

Прежде чем слезть с дерева, Иван Гермогенович отыскал на горизонте далекий маяк. На западе, над зарослями синего леса развевался по ветру огромный красный флаг.

— Ага! — пробормотал Иван Гермогенович, опускаясь вниз, — наш путь лежит на запад. Надо держать направление по солнцу.

Профессор спрыгнул на землю.

— Пошли! — крикнул он и зашагал через полянку в сторону густого леса.

Ребята побежали за ним.

Путешественники шли лесом.

Высокие деревья без сучьев, без веток стояли точно исполинские радиомачты.

Солнечные лучи, падая сверху, ложились на землю золотыми полосами, и земля была похожа на полосатое, желтое одеяло.

Путешественники шли, то карабкаясь на крутые, почти отвесные горы, то скатываясь вниз, поднимая за собой целые тучи пыли.

Глубокие овраги сменялись высокими холмами. Лес спускался вниз, на самое дно оврагов, и поднимался вверх, на хребты высоких гор.

Почва была вся изрыта, исковеркана. На каждом шагу чернели темные воронки, точно от взрывов тяжелых артиллерийских снарядов.

— Ну и земля! — вздыхали ребята.

— Самая обыкновенная, — сказал Иван Гермогенович, спускаясь в воронку, — большие люди шли бы по ней, как по гудронному шоссе. А вот для нас теперь каждая ямка — пропасть, каждый камешек — гора.

Руки и ноги профессора и ребят покрылись ссадинами и царапинами.

У Вали на лбу синела большая шишка. У Карика распух нос, и через всю грудь тянулся красный шрам.

Ребята пыхтели, но от профессора не отставали ни на шаг.

Солнце жгло плечи и руки. Профессор то и дело вытирал ладонями потный лоб. Валя стала красная, будто ее обварили кипятком.

— Ну и Африка! — попробовал пошутить Карик. — Еще один такой день, и мы начнем линять.

Иван Гермогенович и Валя промолчали. Они шли, облизывая языком потрескавшиеся губы, и посматривали по сторонам — не блеснет ли где ручеек или пруд. Но воды не было.

— Пить как хочется, если бы вы знали! — не выдержала наконец Валя.

— Еще бы не знать, — сказал хрипло Карик, — у меня во рту точно перцем все обсыпано.