Ян Ларри - Страна счастливых (сборник)

Не будет преувеличением сказать, что «Необыкновенные приключения Карика и Вали» стали лучшей советской научно-фантастической книгой второй половины 30-х (наряду с беляевскими «Прыжком в ничто» и «Ариэлем»). По праву входит она и в золотой фонд отечественной детской литературы.

В декабре 1940 года на имя Сталина пришло необычное письмо:

«Дорогой Иосиф Виссарионович!

Каждый великий человек велик по-своему. После одного остаются великие дела, после другого — веселые исторические анекдоты. Один известен тем, что имел тысячи любовниц, другой — необыкновенных Буцефалов, третий — замечательных шутов. Словом, нет такого великого, который не вставал бы в памяти, не окруженный какими-нибудь историческими спутниками: людьми, животными, вещами.

Ни у одной исторической личности не было еще своего писателя. Такого писателя, который писал бы только для одного великого человека. Впрочем, и в истории литературы не найти таких писателей, у которых был бы один-единственный читатель…

Я беру перо в руки, чтобы восполнить этот пробел.

Я буду писать только для Вас, не требуя для себя ни орденов, ни гонорара, ни почестей, ни славы.

Возможно, что мои литературные способности не встретят Вашего одобрения, но за это, надеюсь, Вы не осудите меня, как не осуждают людей за рыжий цвет волос или за выщербленные зубы. Отсутствие талантливости я постараюсь заменить усердием, добросовестным отношением к принятым на себя обязательствам.

Дабы не утомить Вас и не нанести Вам травматического повреждения обилием скучных страниц, я решил посылать свою первую повесть коротенькими главами, твердо памятуя, что скука, как и яд, в небольших дозах не только не угрожает здоровью, но, как правило, даже закаляет людей.

Вы никогда не узнаете моего настоящего имени. Но я хотел бы, чтобы Вы знали, что есть в Ленинграде один чудак, который своеобразно проводит часы своего досуга — создает литературное произведение для единственного человека, и этот чудак, не придумав ни одного путного псевдонима, решил подписываться Кулиджары…»

К письму прилагались первые главы фантастической повести «Небесный гость» (всего автор успел переслать семь глав). Сюжет ее внешне незамысловат: Землю посещает пришелец с Марса, где, как выясняется, «советское государство существует уже 117 лет».

Рассказчик, выполняющий функции гида, знакомит инопланетянина с жизнью в СССР. Все последующее повествование представляет собой серию диалогов марсианина с представителями различных социальных слоев — писателем, ученым, инженером, колхозником, рабочим. Но до чего же много сказано в этих нескольких главках!

Вот, например, что говорит марсианин, ознакомившись с подшивкой советских газет:

«А скучноватая у вас жизнь на Земле. Читал, читал, но так ничего и не мог понять. Чем вы живете? Какие проблемы волнуют вас? Судя по вашим газетам, вы только и занимаетесь тем, что выступаете с яркими, содержательными речами на собраниях да отмечаете разные исторические даты и справляете юбилеи. А разве ваше настоящее так уж отвратительно, что вы ничего не пишете о нем? И почему никто из вас не смотрит в будущее? Неужели оно такое мрачное, что вы боитесь заглянуть в него?»

Дальше — больше. Посланец Марса узнает об ужасающей бедности страны, причиной которой является «гипертрофическая централизация всего нашего аппарата, связывающая по рукам и ногам инициативу на местах», о бездарности и бессмысленности большинства законов, о том, как выдумываются «враги народа», о трагическом положении крестьянства, о ненависти большевиков к интеллигенции и о том, что во главе большинства учебных заведений и научных учреждений стоят люди, «не имеющие никакого представления о науке».

С пронзительной прямотой загадочный автор сообщает о развале культуры: «Большевики упразднили литературу и искусство, заменив то и другое мемуарами да так называемым „отображением“. Ничего более безыдейного нельзя, кажется, встретить на протяжении всего существования искусства и литературы. Ни одной свежей мысли, ни одного нового слова не обнаружите вы ни в театрах, ни в литературе».

А еще в повести было сказано о мнимости свободы печати, которая «осуществляется с помощью предварительной цензуры», и о боязни людей говорить правду.

Через четыре месяца после получения первого письма всемогущему НКВД все же удалось «вычислить» отправителя. Им оказался Ян Леопольдович Ларри. Он не был ярым антисоветчиком. Писатель искренне верил в то, что «дорогой Иосиф Виссарионович» пребывает в неведении относительно творящихся в стране безобразий.

11 апреля (по другим данным — 13 апреля) 1941 года Ларри был арестован. В обвинительном заключении говорилось: «Посылаемые Ларри в адрес ЦК ВКП(б) главы этой повести написаны им с антисоветских позиций, где он извращал советскую действительность в СССР, привел ряд антисоветских клеветнических измышлений о положении трудящихся в Советском Союзе. Кроме того, в этой повести Ларри также пытался дискредитировать комсомольскую организацию, советскую литературу, прессу и другие проводимые мероприятия Советской власти». 5 июля того же года судебная коллегия по уголовным делам Ленинградского городского суда приговорила Яна Ларри к лишению свободы сроком на 10 лет с последующим поражением в правах на 5 лет (по статье 58–10 УК РСФСР).

15 лет пребывания в ГУЛАГе не сломили Яна Ларри, и после реабилитации в 1956 году он вернулся к литературному труду, сотрудничая с детскими журналами. Уже через пять лет после освобождения к юным читателям пришли сразу две замечательные книги — «Записки школьницы» и «Удивительные приключения Кука и Кукки». А последней из прижизненных публикаций писателя оказалась помещенная в «Мурзилке» сказка «Храбрый Тилли: Записки щенка, написанные хвостом».

18 марта 1977-го Яна Леопольдовича не стало.

Евгений Харитонов (Фантлаб) [37]

Мемуары — воспоминания.

Носильщики.

Диктатура пролетариата.

Охранка.

Отбросы, которые получаются при обмолоте хлебных злаков.

Все приводимые в нашем обзоре общие положения и цитаты заимствуются нами из сборника «Жизнь и техника будущего», ч. I, очерки Арк. А-на «Социальные утопии».

«Утопийцы» работают 6 часов: три часа до полудня; затем обед, два часа отдых, три часа вечерней работы и, наконец, ужин…

Между этим и следующим абзацем была малюсенькая картинка с изображением текстовой таблицы. К чему она относилась — непонятно; но в любом случае в том виде картинка была бесполезна — слова на ней нельзя было разобрать.