Сергей Герасимов - Карнавал

Лист решил смириться и прийти после двух. До после двух оставалось еще четыре часа, и доктор Лист прошелся по набережной, напрягая свои аналитические способности. Проблема состояла в том, чтобы убить время. Но время умирать не хотело, оно оказалось живучим. Вся прогулка по набережной заняла семь минут. Прогулка в обратном направлении – восемь, к тому же доктор замерз от медленной ходьбы. Пока время побеждало.

Тогда доктор Лист решил убить время более радикальным способом – пойти в кино. Афиши кинотеатров не обещали особого разнообразия, они изображали исключительно оголенных женщин. Доктор Лист, поколебавшись между добродетелью и здравым смыслом, выбрал женщину средней оголенности. Он купил билет, предварительно изумившись цене. Кинофильм уже давно жил собственной жизнью в пустом зале; редкие посетители загадочно входили, выходили, прятались в темноту, нисколько не интересовались происходящим на экране. Доктор Лист не был в кинотеатре уже много лет. Он помнил переполненные залы, широкие плечи впереди сидящих, из-за которых так трудно что-либо увидеть, обязательное снимание шапок перед началом фильма. Поэтому он снял шапку, хотя никто не просил его – просить было некому. Сюжет фильма был невероятно прост: грабитель забирается в комнату к молодой женщине, она его опаивает снотворным, приковывает наручниками к кровати и насилует на протяжении всего фильма. Иногда, в моменты утомления, ей помогает подруга. В конце концов несчастного отпускают, но, погуляв на свободе, он возвращается опять. К средине фильма пришли двое подростков и сели впереди Листа. Подростки курили, разговаривали во весь голос, таблетки называли «колесами» и возмущались, что ничего интересного не показывают. Подростки были большими гурманами – их могли порадовать только совершенно не­обычные извращения. Их лица, освещенные экраном, будто мерцающим светом свечей, казались сморщенными, как печеные яблоки. Посидев минут двадцать, подростки ушли. Доктор Лист вытерпел до конца.

Время, основательно утомившись в борьбе, сейчас сопротивлялось не очень упорно – двух часов Лист дождался без особого труда.

В два часа уже другая женщина за тем же столиком любезно сообщила, что ничего сообщить не может. Лист решил ждать до конца. Около четырех он заметил мелькнувшего на лестнице человека в форме Охраны Порядка и забеспокоился.

– Что здесь происходит? – спросил он женщину за столиком.

– Ничего не могу вам сообщить, – ответила женщина и продолжила нумеровать загадочны карточки. Стопка карточек значительно увеличилась в объеме – она росла со скоростью два сантиметра в час.

– Я не уйду, пока всего не узнаю! – начал закипать доктор Лист.

– А ради Бога, – вяло откликнулась женщина, – мне не так скучно будет дежурить ночью.

Женщина выглядела постаревшей красавицей, которая двадцать лет проспала в хрустальном гробу, но проснулась от того, что принц так и не появился.

Лист постепенно свирепел. За последующие сутки он развязал и успешно провел три больших и огромное количество маленьких скандалов. В скандалах участвовали все желающие из персонала – желающих хватало – Охрана Порядка сохраняла заинтересованный нейтралитет и не шла дальше легкого науськивания. Наконец, ночью двадцать восьмого Лист смирился с обстоятельствами, зафиксировал предельное недовольство на лице, поудобнее устроился на стуле и начал засыпать. Персонал сразу же подобрел. Кто-то принес доктору Листу бутерброд, как голодной собачке, но стал в отдалении, чтобы собачка не покусала.

С людьми Лист мириться не хотел.

– Ничего я от вас не возьму, – сказал он.

– Ну и не надо, – обиделся персонал и включил радио погромче.

Хотя знаменитые выборы уже закончились (проимитировав некоторую активность трудящихся масс), радио продолжало жевать все ту же жвачку. Лист, терпевший радио уже несколько месяцев, не выдержал и взорвался снова. На что ему резонно ответили, что он политически неактивен, но должен быть счастлив, что живет в такое время, как наше, когда каждый может решить судьбу страны. «Должен быть счастлив» – такие светлые слова.

Ни на один вопрос о жене и дочери ему так и не ответили. Полный черных подозрений, Лист начал засыпать. Ему приснились все те же черные подозрения, но раскрашенные разными цветами. В последнем из его снов Лиза убегала от Листа с незнакомым старцем (старец кряхтел и отталкивался палочкой на бегу, но бежал со скоростью мустанга), а ребенка оставляла на попечение Листа. Такого кошмара доктор вынести уже не мог. Проснувшись, он ощутил прилив сил и решил прорваться сквозь заслон персонала, но увидел мирно глядящего на него сверху вниз очень загорелого человека с большими губами и бровями.

– Шли бы вы домой, – посоветовал загорелый.

– А как же жена? – спросил Лист.

– А с женой все в порядке.

– А как же ребенок?

– И с ребенком все в порядке.

В голосе загорелого слышалась некоторая неуверенность.

– Тогда я лучше пойду на работу, – сказал доктор Лист, – сегодня уже понедельник.

– Правильно, идите на работу, – сказал загорелый, – и ни о чем не беспокойтесь. Я сам загляну к вам и расскажу все подробности.

Поэтому утром двадцать восьмого доктор Лист был не в лучшей форме.

Ему не везло. Вначале он не мог найти ключ от сейфа, в котором лежали документы по операции. Безнадежно отчаявшись, он заметил, что ключ торчит в замке, а сам сейф не заперт. Мысленно отругав себя (с прибавлением отдельных выражений вслух), он принялся искать материалы, но в сейфе их не было. Похоже, что он их просто забыл в каком-нибудь трудновспоминаемом месте. Потеря документов – даже если это была потеря – не означала больших неприятностей или задержек, все существенное Лист держал в голове. Все же его настроение было снова испорчено. Даже самое испорченное настроение можно испортить еще больше.

Он дал Одноклеточной атлас и начал объяснять технику стереотаксиса. В атласе красовалась лысая мужская голова с впившимися в нее десятками иголок. Иголки фиксировали голову и не позволяли пациенту делать ни малейших движений. Картинка выглядела как прекрасная иллюстрация к «Молоту ведьм».

– А обязательно сбривать все волосы? – спросила Одноклеточная.

– Слушай объяснения, – сказал Лист, – и не лезь с глупыми вопросами.

Одноклеточная обиделась, но не сдалась. Она решила применить тактику Кота в сапогах.

– Наверное, даже такой замечательный хирург как вы, не смог бы сделать операцию, не сбривая волос.

– Я смог бы, – сказал Лист, – но… заткнись, иначе я не выдержу.

Одноклеточная больше не задавала вопросов. Из-за последней фразы она разочаровалась в человеческой природе.