Сергей Герасимов - Карнавал

– Эй, он спас заложника! – крикнул человек кому-то.

– Двоих, – уточнила Лиза, – он спас двоих, но он такой скромный, что не хочет об этом рассказывать.

– Спасибо, – сказал человек из Охраны Порядка, – спасибо, мы вас вызовем и допросим позже. Теперь я попрошу вас покинуть машину.

Они покинули машину.

– Это и есть твоя комната? – спросила Лиза, входя.

– Да.

– А это та самая веревка?

– Та самая.

– Так это все правда?

– Все правда, – ответил Стрелочник.

– О, мой любимый! – растаяла Лиза.

Большой талант – как философский камень: он может превратить в золото металл, но никогда – тряпку.

Доктор Д. был, по-своему, очень талантлив. Особенно талантлив он был лет двадцать назад. В то время каждая следующая операция удавалась ему лучше предыдущей и он был уверен, что так будет продолжаться вечно. Как-то в течение целой зимы он работал без отдыха и выходных дней по двенадцать часов в сутки; одни коллеги подсмеивались над ним, другие завидовали, третьи – уважали. Он запомнил эту зиму, как лучшее время своей жизни.

К весне он стал работать почти виртуозно. Впереди было еще много зим, весен и других времен года, и доктор Д., поразмыслив о своем будущем, решил, что оно блистательно. Уже через несколько лет он мог бы стать хирургом с мировым именем. Кипящий от надежд и удач, он поделился своими мыслями о будущем с одним из коллег. Коллега снисходительно улыбнулся и рассказал доктору Д., что такой же период удач и надежд переживает в молодости любой человек – каждый растет в молодости быстро, как молодое дерево, но не достигнув определенной высоты, останавливается. Это тот самый потолок, который дан ему природой. Люди ищут причины, чтобы оправдать остановку роста (например, некто князь Андрей из одного русского романа считал такой причиной свою женитьбу и потому советовал никогда не жениться), но никаких особых причин не нужно – просто так устроена жизнь. Мы растем лишь в молодости, потом растут другие. И действительно – после этого разговора доктор Д. перестал расти. Его не совсем покинула удача, но из надежд в течение двадцати лет не сбылась ни одна. После того разговора он перестал работать по двенадцать часов в сутки и больше никогда в жизни не повторял подобной глупости. Кто-то из старших коллег, видевший в нем своего преемника, обозвал молодого доктора Д. тряпкой, – но было поздно – человек, подобно спичке, способен ярко вспыхнуть всего лишь раз.

Доктор Д. имел довольно примечательную наружность – большую часть его лица занимал подбородок, точнее, природа не совсем верно разместила на его лице различные детали: рот, нос и глаза сдвинуты вверх, а нижняя часть лица оставалась совсем другой. На этой нижней части можно было с успехом разместить еще один рот или нос, но природа об этом не подумала. Поэтому доктор Д. не считал себя красавцем и несколько раз пытался скрыть свой подбородок за курчавой бородкой, но бородка почему-то прирастала только снизу и, тем самым, только усиливала недостаток внешности. К тридцати годам доктор Д. уже имел вполне сформированный комплекс неполноценности на этот счет и терпеть не мог людей с большими подбородками. Однажды он встретил рыжую женщину вообще без видимого подбородка – рыжая женщина тоже имела комплекс неполноценности, но со знаком минус. Женщина сказала доктору Д., что она просто обожает мужчин с огромными волевыми подбородками. Спустя несколько месяцев она стала женой доктора Д. После замужества рыжая женщина начала интенсивно седеть и еще более интенсивно краситься в рыжий цвет. Отсутствие у нее подбородка вполне компенсировалось тремя кожными складками на шее – в сумме они дали бы подбородок не меньший, чем у доктора Д. Рыжая женщина была очень медлительной, нерасторопной и неаккуратной, она двигалась замедленно, как холоднокровная рептилия, чувствующая приближение зимы. Из-за маленького роста она всегда смотрела на мужа снизу вверх, очень медленно поднимая для этого голову и только потом начиная поднимать глаза, веки же ее вообще не поднимались – приходилось наклонять голову назад. В такой позе она удивительно напоминала какую-нибудь ископаемую черепаху, глядящую на солнце и прикидывающую, долго ли ждать вечера. Рыжая женщина имела очень короткие руки, что делало ее похожей на увеличенную лилипутицу; из-за коротких рук и медлительности она никогда не успевала приготовить обед – и доктор Д. к сорока двум годам превратился в стройного, обаятельного, очень спортивного вида мужчину. Говорят, что ямочки на щеках делают женщину привлекательной, – это правда, если ямочек не слишком много. На щеках у рыжей женщины было несколько десятков ямочек, которые то появлялись, то исчезали, постоянно меняя свое местоположение и конфигурацию. Должно быть, рыжая женщина постоянно двигала чем-то во рту, будто у нее выпал зуб и она пытается, не открывая рта, вставить его на место. Если бы не полная неспособность к ораторскому искусству, ее можно было бы сравнить с Демосфеном, который уже выплюнул камешки и теперь упорно проверяет, не завалялся ли где-то за щекой еще один.

Доктор Д. не любил свою жену и уже давно перестал обращать на нее внимание; жена отвечала ему тем же. Доктор Д. любил слушать тишину. Его маленький домик, всего из двух комнат, стоял одновременно на опушке соснового леса и на опушке недостроенного города. Из-за экономического кризиса город обещал оставаться тихим и недостроенным еще много лет. Доктора Д. это устраивало. По вечерам он открывал окно и смотрел на стареющий сосновый лес и слушал медленный-медленный дождь из сосновых иголок: звуки доносились сверху, потому что только падая и сталкиваясь на лету с другими, еще живыми иглами, игла звучала (может быть, прощаясь?), а на подстилку из хвои иголка падала мягко и неслышно. В такие минуты доктор Д. ощущал себя романтиком, хотя прекрасно понимал, что он всего лишь тряпка.

За последние два-три года доктор Д. стал состоятельным человеком.

В молодости он гордился своей неподкупностью и тем, что никогда не заботился о деньгах. Его гордость воспринималась коллегами как самодовольство или лицемерие, а многих раздражала. Однажды в клинику, где работал доктор Д., явилась комиссия. Комиссия разбирала анонимное заявление о том, что доктор Д. берет взятки. Доктор Д. поговорил с председателем комиссии о своих высоких принципах, но наткнулся на высокий забор непонимания. Дело осложнилось чрезвычайно. В те дни доктор Д. понял одну замечательную истину: нет ничего опаснее, чем говорить о радуге, если живешь в стране слепых.

И доктор Д. больше никогда не говорил о радуге. Он дал взятку председателю комиссии и председатель смягчился. Потом самому доктору Д. стали давать взятки – вначале мелкие и за удачно выполненную операцию (взятка-подарок, в знак благодарности), потом подарки стали давать заранее (почему бы и нет, ведь при вашем-то классе работы успех обеспечен), в конце концов доктор Д. совершенно забыл о своей былой неподкупности.