Аркадий Стругацкий - Пять ложек эликсира [Сборник]

– «Были ли вы за границей?»

Смех в зале. Возглас: «Как в анкете!»

– Да, был. Один раз в Польше туристом. Два раза в Чехословакии с делегацией. Так. А что здесь? Гм. «Кто, по-вашему, больше боится смерти: смертные или бессмертные?»

В зале шум. Феликс пожимает плечами и говорит:

– Странный вопрос. Я на эту тему как-то не думал. Знаете, по-моему, о бессмертии думают главным образом молодые, а мы, старики, больше думаем о смерти!

И тут он видит, как в середине зала воздвигается знакомая ему клетчатая фигура.

– А что думают о смерти бессмертные? – пронзительным фальцетом осведомляется клетчатая фигура.

Этим вопросом Феликс совершенно сбит с толку и несколько даже испуган. Он догадывается, что это неспроста, что есть в этой сцене некий непонятный ему подтекст, он чувствует, что лучше бы ему сейчас не отвечать, а если уж отвечать, то точно, в самое яблочко. Но как это сделать – он не знает, а поэтому бормочет, пытаясь то ли сострить, то ли отбрехаться:

– Поживем, знаете ли, увидим. Я, между прочим, пока еще не бессмертный. Мне трудно, знаете ли, о таких вещах судить.

Клетчатого уже не видно в зале, Феликс утирается платком и разворачивает следующую записку.

Покинув дом культуры, Феликс решает избавиться от проклятой авоськи с бутылками. Он пристраивается в небольшую очередь у ларька по приему стеклотары и стоит, глубоко задумавшись.

Вдруг поднимается визг, крики, очередь бросается врассыпную. Феликс очумело вертит головой, силясь понять, что происходит. И видит он: с пригорка прямо на него, набирая скорость, зловеще-бесшумно катится гигантский «МАЗ»-самосвал с кузовом, полным строительного мусора. Судорожно подхватив авоську, Феликс отскакивает в сторону, а самосвал, промчавшись в двух шагах, с грохотом вламывается в ларек и останавливается. В кабине его никого нет.

Вокруг кричат, ругаются, воздевают руки.

– Где шофер?

– В гастроном пошел, разгильдяй!

– На тормоз! На тормоз надо ставить!

– Да что же это такое, граждане хорошие? Куда милиция смотрит?

– Где моя посуда? Посуда-то моя где? Он же мне всю посуду подавил!

– Спасибо скажи, что сам жив остался.

– Шофер! Эй, шофер! Куда завалился-то?

– Убирай свою телегу!

Выбравшийся из развалин ларька испуганный приемщик в грязном белом халате вскакивает на подножку и ожесточенно давит на сигнал.

Потряхивая головой, чтобы избавиться от пережитого потрясения, Феликс направляется на курсы иностранных языков к знакомой своей, Наташе, до которой у него некое маленькое дельце.

По коридорам курсов он идет свободно, как у себя дома, не раздеваясь и нисколько не стесняясь своих бутылок, раскланиваясь то с уборщицей, то с унылым пожилым курсантом, то с молодыми парнями, устанавливающими стремянку в простенке.

Он небрежно стучит в дверь с табличкой «Группа английского языка» и входит.

В пустом кабинетике за одним из канцелярских столов сидит Наташа, Наталья Петровна, она поднимает на Феликса глаза, и Феликс останавливается. Он ошарашен, у него даже лицо меняется. Когда-то у него была интрижка с этой женщиной, а потом они мирно охладели друг к другу и давно не виделись. Он явился к ней по делу, но теперь, снова увидев эту женщину, обо всем забыл.

Перед ним сидит строго одетая загадочная дама. Прекрасная Женщина с огромными сумрачными глазами ведьмы-чаровницы, с безукоризненно нежной кожей лица и лакомыми губами. Не спуская с нее глаз, Феликс осторожно ставит авоську на пол и, разведя руками, произносит:

– Ну, мать, нет слов!.. Сколько же мы это не виделись? – Он хлопает себя ладонью по лбу. – Ну что за идиот! Где только были мои глаза? Ну что за кретин, в самом деле! Как я мог позволить?

– Гуд ивнинг, май дарлинг, – довольно прохладно отзывается Наташа. – Ты только затем и явился, чтобы мне об этом сказать? Или заодно хотел еще сдать бутылки?

– Говори! – страстно шепчет Феликс, падая на стул напротив нее. – Говори еще! Все, что тебе хочется!

– Что это с тобой сегодня?

– Не знаю. Меня чуть не задавили. Но главное – я увидел тебя!

– А кого ты ожидал здесь увидеть?

– Я ожидал увидеть Наташку, Наталью Петровну, а увидел фею! Или ведьму! Прекрасную ведьму! Русалку!

– Златоуст, – говорит она ядовито, но с улыбкой. Ей приятно.

– Сегодня ты, конечно, занята, – произносит он деловито.

– А если нет?

– Тогда я веду тебя в «Кавказский»! Я угощаю тебя сациви! Я угощаю тебя хачапури! Мы будем пить коньяк и «Твиши»! И Павел Павлович лично присмотрит за всем.

– Ну, естественно, – говорит она. – Сдадим твои бутылки и гульнем. На все на три на двадцать.

Но тут Феликс и сам вспоминает, что сегодняшний вечер у него занят.

– Наточка, – говорит он. – А завтра? В «Поплавок», а? На плес, а? Как в старые добрые времена!..

– Сегодня в «Кавказский», завтра в «Поплавок». А послезавтра?

– Увы! – честно говорит он. – Сегодня не выйдет. Я забыл.

– И завтра не выйдет, – говорит она. – И послезавтра.

– Но почему?

– Потому что ушел кораблик. Видишь парус?

– Ты прекрасна, – произносит он, как бы не слушая, и пытается взять ее за руку. – Я был слепец. У тебя даже кожа светится.

– Старый ты козел, – отзывается она почти ласково. – Отдай руку.

– Но один-то поцелуй – можно? – воркует он, тщась дотянуться губами.

– Бог подаст, – говорит она, вырывая руку. – Перестань кривляться. И вообще уходи. Сейчас ко мне придут.

– Эхе-хе! – Он поднимается. – Не везет мне сегодня. Ну, а как ты вообще-то?

– Да как все. И вообще, и в частности.

– По-дурацки у нас с тобой получилось.

– Наоборот! Самым прекрасным образом.

– По-деловому, ты хочешь сказать?

– Да. По-деловому.

– А чего же тут прекрасного?

– Без последствий. Это ведь самое главное, диар Феликс, чтобы не было никаких последствий. Ну, иди, иди, не отсвечивай здесь.

Феликс понуро поворачивается к двери, берет авоську и вдруг спохватывается.

– Слушай, Наталья, – говорит он. – У меня же к тебе огромная просьба!

– Так бы и говорил с самого начала.

– Да нет, клянусь, я как тебя увидел – все из головы вылетело. Это я только сейчас вспомнил. У тебя на курсе есть такой Сеня… собственно, не Сеня, а Семен Семенович Долгополов.

– Ну, знаю я его. Лысый такой, из Гортранса. Очень тупой.

– Святые слова! Лысый, тупой и из Гортранса. И еще у него гипертония и зять-пьяница. А ему нужна справка об окончании ваших курсов. Вот так нужна, у него от этого командировка зависит за бугор. Сделай ему зачет, ради Христа. Ты его уже два раза проваливала.

– Три.

– Три? Ну, значит, он мне наврал. Постеснялся. Да пожалей ты его, что тебе стоит? Он говорит, что ты его невзлюбила. А за что? Он жалкий, невредный человечек. Ну, что ты так смотришь, как ледяная? Что он тебе сделал?