Кристофер Прист - Сближение

Она спрыгнула на сцену. Девушка была одета в костюм со сверкающими пайетками, которые переливались в свете софитов. Она низко поклонилась и убежала за кулисы под звук аплодисментов. Герред рядом со мной вскочил и захлопал в ладоши.

Дальше Том показал несколько акробатических трюков, разъезжая на одноколесном велосипеде. Затем вернулась Руддебет. В этот раз на ней был другой костюм: объемное платье со складками и широкими рукавами. Том вытащил большую плетеную корзину на середину сцены и помог ассистентке забраться внутрь. В таком платье это было трудновато, поскольку подол собирался волнами вокруг тела, заполняя собой все пространство, но в конце концов она оказалась внутри, и Том закрыл крышку. Затем воткнул в корзину несколько длинных и явно острых как бритва ятаганов через маленькие отверстия спереди, сзади и по бокам, а в довершение вонзил длинный меч с широким лезвием в крышку. Том показал зрителям, что лезвия проходят насквозь, затем быстро вытащил все мечи и откинул их в сторону, они упали с ужасным грохотом. Теперь мы точно не сомневались в их прочности. И когда фокусник вытащил последний, Руддебет внезапно толкнула крышку изнутри и грациозно выпорхнула на сцену. Она была не просто цела и невредима, но еще и в совершенно новом платье.

Герред снова вскочил на ноги, пока девушка кланялась, в этот раз с мест поднялись и многие другие зрители.

Занавес опустился. Начался антракт.

Я при первой возможности покинула зрительный зал. Стоял теплый вечер, и старинная система кондиционирования едва справлялась с нагрузкой, я с облегчением вышла на крошечный балкон в задней части здания. Тот выходил на парковку, и с него было видно блеск волн. В темном океане мигали огни. Я видела, как ближе к порту по широким и ярко освещенным бульварам лениво прогуливаются множество людей. В такую жаркую ночь из-за морского бриза на улице было лучше, чем в помещении.

Я попыталась сбежать от Герреда в антракте, но он меня выследил, протиснулся сквозь толпу на балконе и протянул холодное пиво. Я поблагодарила его и осушила бокал двумя большими глотками. Мы стояли бок о бок и смотрели на близко припаркованные автомобили внизу. Герред сразу принялся рассказывать об изменениях, которые Том и Руддебет вносили в фокус с корзиной на протяжении недели, – разные платья, горящие факелы вместо мечей и так далее – а еще упомянул, какой ужас испытал в первый раз, думая, что дочери грозит опасность, и как гордился ею, когда увидел профессионализм девушки.

Я его почти не слушала, поскольку думала чуть ли не с сожалением, что вскоре это место станет моим прошлым, неким законченным периодом, переход от одного образа жизни к другому. Мне хотелось, чтобы все завершилось прямо сейчас, не терпелось уехать. Я смотрела на ночной город, теперь уже столь знакомый, а по воздуху плыл головокружительный аромат ночных цветов. Я подумала, что однажды начну скучать по Битюрну, вслушивалась в непрерывный шум автомобильного потока, где-то по соседству из открытой двери доносилась музыка, и все это на фоне несмолкаемого стрекота насекомых.

Внутри прозвенел звонок, призывая зрителей вернуться на места. Герред поставил свой бокал на парапет. Он выпил меньше половины.

– Руддебет прекрасно выглядит на сцене, да? – спросил он, когда мы повернулись, чтобы идти внутрь, медленно двигаясь вместе с толпой.

– Она очень милая девушка.

– Мне так странно, что Руддебет сейчас где-то внутри. Я не могу увидеть ее, поговорить с ней. Она – звезда. Еще утром мы сидели рядышком на кухне и вместе завтракали.

– Она что-нибудь рассказывала про шоу?

– Не особо. Но с тех пор, как мы поговорили, все стало проще. Я не расспрашиваю ее, и, хотя она по-прежнему не делится со мной, наши отношения куда теплее, чем раньше. Почти как в старые добрые времена. Я действительно благодарен вам, Меланья.

– И я вам благодарна. По разным причинам.

Он так и не узнал, о чем я говорила. Мы вошли в теплое нутро здания и снова заняли места впереди, всего в паре рядов от сцены. Я обмахивалась программкой. Герред сидел вплотную ко мне, его рука лежала рядом с моей, мягкая и теплая. Я попыталась незаметно отодвинуться, но сиденья были узкими, и я лишь прижалась к соседу с другой стороны.

Второе отделение началось с грохота барабанов и медных фанфар. Танцоры вернулись, за ними и комик. Меня интересовала только магия, и я теряла терпение. Вокруг меня все обмахивались чем-нибудь в душной жаре. Выступил артист с монологом, потом фортепианный дуэт, затем мужской квартет показал свой номер перед закрытым занавесом. А за ним я улавливала движение, пока шла подготовка к следующему номеру.

Комик вернулся и, к счастью, не стал пытаться шутить, а просто объявил второй выход на сцену – Том Чудотворец!

Когда открывался занавес, раздался громкий хлопок, блеснула вспышка, и облако оранжевого дыма в форме гриба поднялось над сценой. Том появился из дыма, изображая магические пассы. Он тут же продемонстрировал несколько трюков, извлекая пламя, платки, свечи, бильярдные шары и букеты бумажных цветов, казалось бы, из ниоткуда. Один фокус заставил публику взорваться от хохота: зажженная сигарета внезапно появилась у Тома во рту, а вокруг головы повалил дым. Иллюзионист работал ловко и проворно, вскоре на столе лежали все красочные вещицы, которые он «достал». При этом он все делал молча, время от времени бросая на зрителей мимолетный взгляд. Закончив очередной фокус, он всегда улыбался, словно бы делясь с публикой удовольствием от того, что делал. Мы с энтузиазмом хлопали.

Костюм на нем был тот же самый, что мы уже видели, – ослепительные яркие цвета, причем блестящая, усыпанная стразами ткань отражала свет. Хотя на лицо был наложен толстый слой грима, у меня с легкостью получалось заглянуть под краску. Он так сильно походил на Томака! Я попыталась отбросить подальше эту мысль.

Кульминация шоу не заставила себя долго ждать. На сцену вышли двое рабочих и унесли стол с реквизитом за кулисы, а потом по сигналу Тома задник поднялся, и за ним стояла та самая плетеная корзина, которую мы видели ранее.

Рабочие подтащили ее вперед, поместив в центре, четко в том месте, куда указал Том, а потом покинули сцену.

Оставшись в одиночестве, Том расхаживал туда-сюда в свете прожекторов, которые зловеще подсвечивали его снизу, контрастные цвета придавали ему загадочный, а порой и жутковатый облик. Он рассказал, что собирается делать, не вдаваясь в подробности, но подчеркнул, что на то, чему мы станем свидетелями, у него ушли годы концентрации и медитации, упомянул об опасности и уникальности этого трюка. Он попросил публику сохранять молчание во время представления, поскольку ему необходимы четкие движения и физическое равновесие.