Кристофер Прист - Сближение

– Я потом устрою для вас экскурсию, – пообещал он. – Здесь есть пара хороших парней, с которыми вы будете работать.

Пока мы допивали чай, Симеон Бартлетт рассказал мне немного о себе. Он вступил в ряды ВМС еще до начала войны. Такова традиция среди мужчин его рода, кроме того, любовь к морю и мореходству были частью его натуры. Он служил на тральщике младшим офицером, потом перешел на эсминец, но после этого его приписали к наземной базе в Портсмуте. Когда летом 1914 года разразилась война, он все еще находился там. Стало ясно, что немцы используют самолеты, угрожая нашей армии. Тут же появилась военно-морская авиация. Бартлетта расстраивало то, что он не в море и его не переводят на линейный корабль, поэтому капитан согласился перейти в новый род войск, научился летать и после нескольких приключений, которые он не стал описывать, оказался здесь, на Западном фронте, желая положить как можно больше «гансов». Бартлетт рассказал, что год назад женился и его жена недавно родила девочек-двойняшек. Он поведал, как сильно боится, что его убьют или серьезно ранят, но именно ради семьи еще сильнее нацелен на борьбу. Для него последствия возможной победы Германии казались невообразимыми.

Когда мы покинули столовую, капитан Бартлетт представил меня трем другим пилотам, но от духа непринужденного товарищества, профессионального жаргона, фамильярного подшучивания друг над другом и бесшабашного признания опасности их работы я почувствовал себя даже хуже, чем просто незваный гость. Несколько минут четверо молодых людей болтали, обсуждали прогноз погоды на день, включая направление ветра. Об этом говорили часто из-за риска, что немцы могут применить отравляющий газ. При определенных условиях его ядовитые щупальца могли дотянуться даже до летного поля. Но на остаток дня прогнозировали слабый юго-западный ветер, так что эти опасения по крайней мере на некоторое время были развеяны.

Капитан Бартлетт вывел меня обратно на поле и проводил к одному из ждущих своего часа военных самолетов. Бóльшая часть их отсутствовала – я слышал, как они взлетают, пока мы завтракали.

Когда мы приблизились, то стоявший рядом с машиной летчик, который наклонился, чтобы переговорить с одним из механиков, работавших над нижней частью крыла, заметил нас и тут же выпрямился. Он напрягся, а потом приветствовал нас обоих. Бартлетт ответил автоматически, а я отдал честь с опозданием на секунду или две.

– Это мой второй пилот, – сообщил Бартлетт. – Наблюдатель, младший лейтенант Аструм. Аструм, это капитан-лейтенант Трент, он приехал в нашу эскадрилью в качестве консультанта по маскировке.

– Доброе утро, сэр! – поздоровался Аструм, не выказав заметного удивления по поводу моего появления. Приятный акцент выдавал в нем жителя западных графств. Я был как минимум вдвое старше всех, кого мне довелось встретить на этой авиабазе, кроме того, ощущал себя чужаком. Но младший лейтенант Аструм улыбнулся и по-дружески протянул мне руку. – Добро пожаловать на борт!

– Аструм летает со мной в качестве наблюдателя и пулеметчика, – сказал капитан Бартлетт. – Сегодня мы планируем совершить обычную вылазку к позициям немцев на северо-востоке отсюда. Этот регион называется Буа  [22]   Boi – лес ( фр. ). Байёль. Увы, сейчас там не осталось деревьев. Это участок, где особенно свирепствуют зенитки. Мы думаем, там творится нечто такое, что немцы хотят от нас скрыть, а потому задают нам жару. Разумеется, это еще больше возбуждает наш интерес, и мы постоянно возвращаемся, чтобы еще раз взглянуть, и каждый раз зенитки палят все сильнее.

Младший лейтенант Аструм показал на участок хвостового стабилизатора, рядом с которым он стоял. Я видел, что обшивка в нескольких местах залатана, а потом небрежно закрашена.

– Это случилось два дня назад, сэр, – сказал он. – Над тем самым местом, где раньше был лес Байёль. Но зацепило не слишком серьезно – даже близко не сбили, но попали сильно.

– Нормально вернулись?

– До дома добрались, – ответил Бартлетт, глянув на наручные часы. – Мы собираемся совершить испытательный полет через пару минут, но перед этим хочу показать вам ту проблему, над которой вам нужно поработать. Давайте заглянем под днище.

Он кинул в сторону свою летную куртку и жестом показал, что и мне тоже нужно снять китель, затем лег на спину и велел мне присоединиться. Мы вместе, извиваясь, подползли под нижнее из двух крыльев. Разумеется, это был ближайший ракурс, с какого мне довелось увидеть летающий аппарат вообще, не говоря уже о военном самолете, оснащенном вооружением и с полным баком топлива. Плоскость крыла нависала всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и я внезапно ощутил ужас. Вокруг нас витал едкий аромат лака, которым они укрепляли обшивку, явно с высоким содержанием эфира или алкоголя. Капитан Бартлетт, видимо, заметил мою реакцию.

– Вы привыкнете к этому запаху через пару дней, сэр, – сказал он. – Постарайтесь глубоко не вдыхать. Но эти «птички» без него в воздухе не удержатся.

Я не ответил. Я использовал жидкость с похожим запахом в одном из своих фокусов, в ходе которого внезапно вспыхивало впечатляющее пламя (ну, или казалось, что оно вспыхивает) буквально из ниоткуда. Я всегда нервничал в присутствии этой летучей и огнеопасной жидкости, обращался с ней с почтением, а тут целые самолеты покрыты ею или чем-то подобным. Несложно вообразить, что произойдет, если снаряд зенитки взорвется в непосредственной близости или даже просто раскаленная пуля пробьет обшивку.

Бартлетт показывал на парусину под крылом, постукивая по ней кончиками пальцев, чтобы продемонстрировать, как туго она натянута. Она была выкрашена серебристо-голубой краской. Им определенно пришли те же самые идеи по поводу маскировки, что и мне.

– Видите, что мы пытались сделать?

– Вижу. Помогло? Самолет стал менее заметным?

– Нет, насколько нам известно. Они все так же палят по нам. Проблема в том, что мы не можем экспериментировать с разными цветами. Каждый слой краски увеличивает вес самолета, кроме того, она размягчает лак, которым мы покрываем парусину. Разве что еще один цвет. Что думаете?

– Я не уверен, что краска – выход, – признался я. – Это первый шаг, но думаю, я могу предложить кое-что получше.

– Расскажете?

– Не сейчас. Нужно провести кое-какие изыскания.

– Каждый день на счету, сэр.

– Знаю. Я умею работать быстро.

Мы выползли из-под крыла и встали. Легкое головокружение, вызванное парами лака, начало рассеиваться. Бартлетт изучил небо и через миг показал на низколетящий вдали самолет, возвращающийся со стороны немецких позиций.

– Думаю, это мистер Дженкинсон, – сообщил он. – Капитан авиации Дженкинсон. Он летал на испытание по стрельбе и через минуту пройдет над нашими головами. Сами увидите, насколько эффективна серебряная краска.