Кристофер Прист - Сближение

После дозаправки «Мебшер» отправился в путь, но теперь двигался заметно медленнее, чем раньше. До следующей остановки прошло два часа. Тарент снова сходил вниз и взял еще еды и чашку кофе. Никто из остальных пассажиров не отреагировал на предложение принести напитки и им, поэтому он молча вернулся на место.

Спутники его тихо раздражали. Они постоянно игнорировали Тарента, хотя, признаться, и между собой практически не общались. Он все еще не мог понять, путешествуют они вместе или по отдельности, хотя все явно работали в одной государственной организации или же на схожих должностях, но в разных ведомствах. Мужчина, который сидел отдельно от остальных на переднем ряду, или сосредоточенно пялился на экран своего ноута, или ненадолго засыпал. Иногда он говорил по мобильному, что указывало на его высокий статус, поскольку внутри «Мебшера» запрещалось пользоваться почти всеми системами цифрового доступа, они сбивали сложное электронное оборудование, обеспечивавшее защиту бронетранспортера. В любом случае сквозь толстую броню обычно сигналы не пробивались, но этот парень подсоединил мобильный по какому-то кабелю, благодаря которому, похоже, и получил доступ к сети. Когда утром они загружались в Бедфорде, Тарент мельком увидел идентификационный чип агента ЦРУ и услышал акцент Новой Англии. Мужчина был высоким, его густые седые волосы были коротко подстрижены, а лицо настолько лишено даже намека на улыбку, что Тарент не мог припомнить, когда видел подобное. Этот человек был настолько поглощен своими мыслями, что напоминал черную дыру, нейтрализовавшую любую попытку контакта.

Два других пассажира, как все еще казалось Таренту, ехали вместе, хотя сегодня сидели порознь. Личные отношения их, похоже, не связывали. Мужчина был старше женщины. Тарент бóльшую часть дня видел лишь их затылки: черные волосы мужчины, редеющие на макушке, и темно-русые – женщины, скрытые платком. Там, где тот задирался, около левого уха, виднелась небольшая полоска кожи. Когда «Мебшер» подпрыгивал на кочках, их головы раскачивались и соприкасались. Порой женщина поднимала руку и теребила пряди волос, заправленные за уши.

Тарент пару раз тайком снял своих спутников. На одном снимке он запечатлел профиль женщины и ее типичный жест: голова чуть наклонена вперед, глаза закрыты, а палец приподнимает край платка, касаясь волос.

Она все еще напоминала Таренту Мелани, хотя он этого не хотел. Мелани вызывала чувство вины, ощущение потерянных впустую лет и невозможность что-либо исправить. Ей тридцать восемь лет, вернее, было до прошлой недели. Воспоминания постоянно возвращались, сводили с ума. Порой Таренту казалось, что он слышит ее голос, пытающийся пробиться через шум двигателя. Ее запах все еще ощущался на его коже, или так он думал.

Накануне гибели Мелани они ночью занимались любовью, как это случалось порой после ссоры. Но близость не принесла удовлетворения ни ему, ни ей. Кровать была слишком узкой, стены в комнате – предательски тонкими. А еще стояла жара. Жара и влажность, без конца, без вариантов. Они попытались без слов сказать друг другу, что все еще вместе, хотя оба понимали: это не так. После нескольких лихорадочных минут физического и сексуального напряжения между ними возникла привычная дистанция, нет, не настоящая преграда, а болезненное и знакомое напоминание, насколько хрупким стал их брак.

Лежа в темноте, они предавались хорошо знакомой мечте о том, как вернутся в Британию, возьмут отпуск, отправятся в дорогой отель Лондона или какого-то другого большого города и потратят заработанные деньги на несколько ночей эгоистичной роскоши. Но этому не суждено было случиться, они прекрасно все понимали, хотя понятия не имели, какую беду принесет следующий день.

Она злилась на него, он – на нее. Но как вообще можно злиться на медсестру? Тарент научился сразу нескольким способам – таков защитный механизм. Его собственная профессия – степень по энвиронике  [6]  Наука об окружающей среде. – вроде бы была востребованной. Но после университета Тарент выяснил, что неопытный пиролог  [7]   Пирология – наука о природе лесных пожаров и их последствиях, борьбе с лесными пожарами и об использовании положительной роли огня в лесном хозяйстве. никому особо не нужен. После года в Штатах Тарент вернулся в Британию, страну разрывали политические и социальные потрясения, сопровождавшие основание ИРВБ. Работы не было, поэтому он переметнулся в фотографию, сначала трудился вместе с другом по университету, а потом решил стать внештатным фотографом. Именно этим он и занимался, когда познакомился с Мелани.

Как-то раз она сказала, что фотосъемка – это пассивная деятельность, только восприятие и невмешательство. Фотограф запечатлевает события, но никогда не влияет на них. Мелани считала любую непрактичную и неактивную деятельность нецелесообразной. Такая у нее была функция, но не у него. Тарент защищался, как ему казалось, с пылом, но Мелани назвала его попытки вялыми. Фотография – это форма искусства, без энтузиазма заявил он. У искусства нет практической функции. Оно просто есть. Оно информирует, показывает или просто существует. Но искусство может влиять на мир. Мелани рассмеялась и потянула вниз ворот рубашки, демонстрируя плечо. Именно сюда какой-то психопат из пациентов вонзил в ее тело загрязненную иглу, пытаясь заразить тем, чем болел сам. Это был ее трофей, ее личная награда за активность.

– Ну, фотографируй, почему ты не снимаешь? – как-то раз закричала на него Мелани во время второй недели перегона через Турцию, где-то в засушливой пустыне вдали от прибрежной полосы. В тот день их конвой ждал, когда им доставят воду. Тарент все еще помнил мрачные окрестности – сплошь камень и высохшие растения, а еще брошенный город Хадима чуть ниже по склону холма, желтую горную породу, далекий проблеск моря, сильный горячий ветер и безоблачное небо.

От обиды было больно, но он все еще любил Мелани. Он помнил то, что она, казалось, позабыла: самое начало их отношений, глубокие письма и длинные телефонные звонки, волнение от происходящего, огромный эмоциональный подъем. Любовь была сильнее обиды.

Но сейчас ему снова придется вернуться к дурацкой и пассивной фотосъемке.

Тарент закрыл глаза и ненадолго задремал. Внезапно по громкой связи раздался голос с акцентом, свойственным уроженцам Глазго:

– Это Ибрагим, ваш второй водитель. Ас-саляму алейкум! Возникла неисправность с аккумуляторами. К сожалению, многие из станций подзарядки сейчас недоступны. Нам нужно остановиться на ночлег раньше, чем планировалось, поэтому мы отклонимся от маршрута и переночуем в местечке под названием Лонг-Саттон. Они готовы принять нас на одну ночь. Это еще одна задержка в пути, но лучше, чем если мы израсходуем все топливо. У нас есть сменные аккумуляторы, а завтра нагоним. Прогноз погоды благоприятный.